– Не может быть. Это невозможно, – возразил Мартин и повернулся на правый бок.
– Мартин! Бедный мой Мартин! – голос стал тише. – Послушай. Я люблю тебя, хотя, конечно, я знал, что ты предашь меня.
– Разве я выбирал это? – спросил Мартин, еле сдерживая слёзы. – Они говорили, что видели тебя! Видели, как ты сделал это!
– Они говорили, а ты верил. Ты оказался в Морисе по своей воле, тебе не жилось спокойно дома, как остальным. Тебе хотелось чего-то большего, так?
– Разве это плохо? Лев учил меня. Я хотел стать Смотрителем. Мясоеды – не моя вина, Борис – не моя вина!
– Но твои поступки повлекли за собой разрушения. И наконец ты явился сюда, за Смертью. Ты ведь знаешь закон: «Не ходите в Чёрные горы, дети Арабеллы!». За это решение ответственен ты.
– Ты обманул нас, от тебя столько боли! – Мартин плакал и задыхался.
– Я только лишь защищал вас. Берёг. От неё.
– От кого?
– От Смерти конечно! Вы и не представляете. Там холодно и страшно. Я скрыл её от вас. Тысячи лет скрывал, чтобы уберечь.
– Мы не просили. Не просили тебя.
– Я лишил вас выбора. Страшного, мучительного выбора. Вы должны благодарить!
– Мы пришли сюда, чтобы вернуть себе выбор, – ответил Мартин.
– Ты всё же отрекаешься от меня? – с грустью спросил голос.
– Ты уничтожил Морис! Убил всех и оставил!
– А что вы сделали с Гранвиллем? Разве это не также страшно?
Мартин открыл глаза и в который раз огляделся.
– Сын мой, ты любишь меня?
Мартин молчал, вытирая руками слёзы с щёк и губ. Он говорил с Богом, но от того чувствовал всё тот же страх и печаль, что и прежде. От этой встречи он когда-то ждал избавления и радости, но теперь задыхался от смога и вины.
– Ты любишь меня, сын мой? – голос звучал ещё более горько.
Мартин протянул руки вперёд, пытаясь найти кого-то из тех, с кем пришёл.
Голос молчал, но вопрос ещё отзывался у Мартина в голове. Он всё ещё чувствовал себя частью Арабеллы, благословленной, избранной Богом. Он всё ещё любил создателя какой-то частью себя, все ещё хотел быть спасённым и любимым им, или хотя бы надеяться на спасение вместе со всеми, там, внизу. Жить в смирении и благодарности.
– Сын мой! Ответь мне! Любишь ли ты меня? – голос стал ещё менее ощутимым, будто постепенно растворялся в воздухе.
Мартин хотел бы ответить: «Люблю, Отец! Конечно, я люблю!» и снова упасть на колени. Но он любил Эвери, как и каждую предыдущую секунду. Любил блеск её глаз, и взгляд, и изгиб губ. Она, как и прежде, жила внутри него, жила песней в его сердце, которая вела его даже сейчас и рождала любовь ко всему народу Мориса. Потому он стоял и молчал.
– Я прощу тебя, если уйдёшь отсюда! – вновь раздался голос Бога. Только теперь громко, надрывисто и даже раздражённо.
– Раскайся и будешь прощён.
Тут Мартин засмеялся. Всё вокруг показалось ему смешным.
– Я не хочу терять Арабеллу, Мартин! Ты отбираешь её у меня. А у Арабеллы отбираешь Отца. Кто теперь вас защитит? Что теперь с вами будет?
Мартин больше не отвечал, и теперь громко смеялся, потому что всё, чего он боялся и с чем не смел спорить, оказалось так просто и прозрачно, что не стоило слов. Он смеялся до боли в груди, до потери голоса, ощущая приближение главного ответа. Смеялся ещё долго и, закрывая глаза, представлял, как Эвери смеётся вместе с ним.
– Чёрт! Какие же мы глупые! – смеялся он. – Какие же глупые!
И Эвери будто соглашалась и улыбалась в ответ.
Только утром следующего дня он проснулся. Его разбудил радостный голос Симона.
– По коням!
Спустя ещё несколько дней трудного, молчаливого пути, путники наконец достигли цели.
– Я чего угодно ожидал. Но не этого, – сказал Симон остановившись.
– Мы именно там, в том самом месте. Его дом, Его обитель, – тихо сказал Дракон, щурясь от солнца.
– Это и есть дом Бога? – спросил Чарли.
Они покорили вершину на южной стороне хребта и теперь стояли под холодным солнцем у большого дома из сверкающего белизной камня с широкими окнами и металлической крышей. Рядом с отцом также удивленно оглядывались по сторонам его дети. Чуть поодаль стояли Дракон и Мартин, мелкий снег медленно падал на их сияющие лица. Вокруг будоражил сердца вид на долину Чёрных гор, который не открывался путникам на лесистой части пути. Заснеженные лысые вершины смотрелись величественно на фоне синего неба.
Путники несмело открыли тяжелую резную дверь и переступили порог. Пройдя по узкому коридору, они оказались в просторном зале. Необъяснимое и такое забытое чувство спокойствия посетило их здесь, будто это и была конечная точка долгой дороги. Даже Симон был непривычно тих и сдержан. Дракон зачаровано смотрел за окно. Ветер, проникающий сквозь распахнутые окна, ласково шевелил их волосы. Они больше не боялись и никуда не торопились. Они были там, куда шли, и постепенно это неясное смутное ощущение посетило каждого. Никто из них не знал, что будет дальше, не понимал, что именно происходит; они ещё не получили того, что искали, не победили Селвина, но уже чувствовали, как приближается мир, о котором так мечтали. Ари и Валерия будто на время забыли о том, как сильно разочаровались в своей семье в день, когда сгорел Гранвилль; Дракон ощутил, как боль в его сердце утихает.
– Вот мы и пришли, – сказал Симон. – Вот мы и пришли.
Он обнял Мартина за плечи одной рукой, другой рукой потрепал по волосам Чарли.
Я больше не могла молчать.
– Я здесь! Вы слышите меня? – мой голос звучал болезненно и отдалённо.
– Идите на звук. Найдите меня, – я пыталась направить их.
Они вышли из зала и неуверенно, друг за другом, пошли в сторону, откуда я их звала. По широким каменным лестницам они шли вниз, по слабо освещённым коридорам петляли по замку.
Кудряшка то и дело пыталась вырваться вперёд, но Мартин и Симон строго её останавливали и продолжали идти первыми.
Я знала, что они уже близко, гордилась их прямыми спинами и продолжала звать к себе.
– За этой дверью, – тихо сказал Мартин, прислушавшись.
– Я здесь, – снова позвала я.
Симон толкнул дверь, но она не поддалась. Он попробовал снова.
– Помогите мне! – звала я.
– Я знаю, что делать, – сказал Дракон.
– Полагаю, у меня есть ключ. Не зря же я здесь с вами.
Дети расступились и дали ему подойти к двери. Он снял с шеи потрёпанную веревку, на которой висел большой металлический ключ.
– Это что, и есть та самая дверь? – удивился Симон и потянулся к ключу, но Дракон резко отдёрнул руку.
