Он поднял в руке листок бумаги и первым поставил свою подпись.
– Казнить их всех? – тихо спросил Мартин, глядя вниз на свои руки.
– Они приживут свои жизни на Земле и, возможно, вернутся уже в свободную Арабеллу, которой ничего не будет грозить. Ты разве не согласен со мной, Мартин?
– Я просто помню многих из них, – ответил Мартин.
Симон получил обратно документ спустя несколько быстрых минут. Не доставало лишь двух подписей.
– Ну что ж, – он пожал плечами, – большинством голосов мы подписали указ, – и провёл по мне и Мартину обречённо печальным взглядом.
Ещё через час совет завершился. Улыбчивый Чарли подошёл ко мне и предложил вернуть меня в кровать. Он вырос высоким, привлекательным молодым человеком тридцати трёх лет, приветливым, добрым и смелым. Я была утомлена и с благодарностью согласилась. Он вёз меня по коридору, мимо суетливых советников.
– Я рад видеть тебя, Лимбо! – сказал Чарли. – Это по правде моя идея – провести совет здесь, в горах. Я сказал отцу, что и ты имеешь право голоса в таком вопросе. И я понимаю, почему ты с нами не согласна.
Чарли продолжил медленно идти рядом со мной.
– Останешься у меня, Чарли, посидим за чаем? – спросила я.
– Мартин, мы будем у Лимбо, – бросил Чарли Мартину, который стоял у входной двери и тихо беседовал о чём-то с Симоном.
– Я поднимусь попозже, – сказал он, и мы свернули в коридор восточного крыла.
– Я просто устал, – тихо сказал Мартин Симону. – Почему всё время столько потерь? Я не могу больше смотреть на это. Ты оправдываешь их величием своей цели, но я под их тяжестью прогибаюсь.
Симон молча, по-отцовски, обнял Мартина, а тот устало положил голову на плечо в тёмно-красном одеянии. Так они и стояли у входа в дом первых людей и не находили больше слов. Они и страдали, и рвались отчаянно к цели, а я просто любила их горячо и благодарно. Они безусловно были огнём, сжигающим всё на своём пути, но освобождающим, обновляющим, а значит – спасительным.
– Мальчики, – сказала я, когда Мартин присоединился к нашему чаепитию, – вы – моя надежда.
Чарли задумчиво в который раз наполнил свою чашку чаем, сидя в кресле напротив моей кровати. Мартин устроился в углу на полу.
– Все разошлись, – сказал последний. – Симон решительно настроен. Он отправит в Майму людей завтра же.
– Так надо, – твёрдо сказал Чарли.
– Есть другой путь, – сказала я.
– Нет, Лимбо, хватит, – Чарли был строг. – Почти двадцать лет мы здесь. Пора покончить счёты с Селвином. Понимаешь? Окончательно. Чтобы от него не осталось ничего.
Тогда я повернулась к Мартину.
– Найди отца. Приведи его, пусть ведёт их. Пусть направляет.
Мартин нахмурил брови.
– Он ведь мёртв, Лимбо.
Чарли встал.
– Подойди поближе, Мартин, – попросила я. Он послушался и приблизился ко мне.
– Он жив, прячется на Земле, я сама видела, как он сбежал.
Мартин отпрянул. Чарли подошёл к кровати.
– Видела? Как? – спросил младший.
– У меня ведь всё ещё есть Айраво. Я летаю над Арабеллой иногда, как и раньше, раз здоровье не позволяет ходить. Наблюдаю за вами. Михаил просто трусливо сбежал, когда понял, что всё потеряно. Он прячется где-то там.
– Ты знала? Ты ничего не сказала нам? Ничего не сказала отцу? – Чарли кричал на меня. – Он страшный человек, а ты скрывала, что он жив?
– Я дала ему шанс, Чарли и он дал мне обещание взамен на это. И сейчас время найти его Михаила. Скажи ему, что настало время сделать, что должно. Пусть спасает своих людей или идёт с ними на казнь. Они верят в него. Верили. Это его ответственность.
Мартин молча положил руку на моё плечо.
– Ты понимаешь, какой опасности ты нас подвергла, решив дать ему шанс? – Чарли не мог успокоиться. – Он опаснейший из людей. Если он вернётся, всё может рухнуть. Он верен Богу сильнее, чем кто-либо из них.
– Поэтому я хочу, чтобы Мартин поговорил с ним в последний раз. Последний разговор.
Чарли зарычал от злости.
– Ему нельзя сюда. Так нельзя! Ты снова предаёшь Арабеллу, Лимбо!
Я вдохнула полной грудью и посмотрела за окно, туда, где с нами прощалось солнце. Арабелла. Моя Арабелла. Самая прекрасная из существующих. Я любила каждый миллиметр её земли, каждую каплю её воды. Моя кровь становилась горячее, когда я думала о ней. Много лет назад она встретила меня с распростертыми объятиями, а теперь провожала обжигающими кожу лучами. Я смотрела на Чарли, который теперь склонился надо мной и трясся от гнева. Он был возможно самым красивым мужчиной из всех, кого я встречала; я нередко ему об этом говорила. Он имел широкие мускулистые плечи, чёрные волнистые волосы и ямочки на двух щеках. Я любила его за мягкость и чувствительность, которые он пронёс через годы, а уважала за неподдельную отвагу и преданность общей идее. Я смотрела, как он взрослеет и ничего не делало меня счастливее, чем возможность смотреть в его глаза и видеть Сарру.
– Я буду скучать, – почти простонал он.
– Я знаю. Я люблю тебя, Чар…
Не успела я договорить, как почувствовала внутри себя холод стального ножа. Этот холод разлился по всему телу смертельной болью. Малыш Чарли всадил мне под сердце тот самый нож Симона, который когда-то помог Эвери умертвить старика Хасана. Чарли испугано отскочил от меня.
– Прости, Лимбо, прости, – он упал передо мной на колени. – Я не мог по-другому. Ты сама это выбрала.
– Я знаю, родной, – я слабым движением коснулась его склонённой головы.
Мартин побледнел от страха.
– Ты что? – только и спросил он Чарли, пытаясь стянуть ладонями мою рану.
– Соберитесь! – я еле дышала. – Вы не можете оставить здесь моё тело. Меня найдут. И они сразу поймут, что это Чарли.
– Я не понимаю, – просипел он.
– Раскол сейчас открыт. Я уточняла у Льва. Возьмите и отнесите меня туда. На Земле меня никто не станет искать. Давай же.
Мартин и Чарли вдвоём понесли меня к расколу, следуя моим указаниям.
Уже совсем скоро мы оказались на Земле. Вокруг бушевала стихия: ветер, казалось, кружил в попытках унести в вихре всё, что попадалось ему на пути, с неба лил невиданный ливень. Небо гремело оглушительными раскатами. Мы, уже до нитки вымокшие, стояли на берегу тёмного бушующего моря.
– Чарли, оставь меня здесь и уходи, – выдавила я.
– Я побуду с тобой, – Чарли опустил меня на мокрые прибрежные камни и положил мою голову себе на колени.
Мартин стоял рядом и смотрел на свои окровавленные руки, которые омывала дождевая вода. Он опустился на колени и коснулся своим лбом моего.
