В какой-то степени каждый ученый преследует влияние, силу и славу. Ученые уникальны в своем стремлении к ним, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, их ориентир – репутация. Во-вторых, они не отвечают перед вышестоящей властью, им просто-напросто не перед кем отчитываться. Институт науки предоставляет ученым средства для личных целей и получения славы и могущества, а они тренируют большую часть молодежи, принадлежащей к научным кругам, таким образом, чтобы самим стать полноправными членами этого института. Если все идет хорошо, ученые выстраивают себе крепкую, сильную и стабильную репутацию и оставляют за собой продукт науки и знаний.
Они оставляют наследие: журналы, учебники, монографии, материалы конференций, программное обеспечение и даже новые аппаратные устройства. Они получают профессиональные награды, крепко пожимают друг другу руки после речей, получают, помимо прочего, гонорары, призовые деньги, акции совета директоров, и, что самое главное, они получают славу и почет за свои достижения.
Но в науку пришла нечеткая логика. Она расширила двоичную математику, лежащую в основе науки. Это помогло решить проблему несоответствия, позволив нарисовать серые картины серого мира. Как будет упомянуто в следующей главе, нечеткость привела древние и неопределенные понятия «случайность» и «вероятность» к естественным отношениям, которые существуют между множествами. Нечеткая логика внесла свой вклад в интеллект машин, показывая нам, как человечество может заставить машины рассуждать практически также, как люди, рассуждать со здравым смыслом, извлеченным из опыта; иными словами, нечеткая логика качественно подняла машинный интеллект. Во многих случаях нечеткая логика достигла этих высот ценой коллективной репутации десятков тысяч живых и почивших ученых, которые отстаивали двухвалентную теорию. На сегодняшний день большинство надежд возлагается на современных ученых и инженеров.
В прошлом веке Джон Стюарт Милль, британский философ, социолог, экономист и политический деятель, отметил, что новые идеи всегда проходят через три этапа отрицания. Во-первых, они ошибочны. Во-вторых, они, как правило, идут вразрез с религией. И в-третьих, это те же самые истины, старые новости, тривиальный здравый смысл, и мы все поразмыслили бы над ними, если бы у нас было время, деньги и достаточный интерес. Нечеткая логика, связанная с быстрыми темпами изменения информации в обществе, переходит от первого этапа к третьему На Западе нечеткая теория лежит между первой и второй фазой. Большинство ученых все еще нападают на нее как на противоречащую двухвалентной научной вере. Помимо этого, еще и коммерческий успех нечеткой бытовой техники усугубил проблему. На Дальнем Востоке дело обстоит совершенно по-другому: нечеткая теория продвинулась сразу почти до третьего этапа. Там возражения против нечеткой логики имеют больше общего с техническими, чем философскими вопросами: ценность экспертных знаний, наличие научных данных, простота разработки программного обеспечения, скорость компьютерного чипа, точность данных датчиков. В корне нечеткая логика или многозначность есть мировоззрение или идеология. Бивалентность – тоже идеология, и именно в этом заключается конфликт.
Научные идеологии сталкиваются и на политической арене. Зачастую эта тема неприятна людям, но, тем не менее, о ней кто-то должен говорить. История нечеткой логики пронизана политикой, несмотря на то, что многие могут не понимать этого. Человек, как сказал Аристотель, является политическим животным. Политика не контролируется, потому что как ученые, так и исследователи задрапировали ученых с помощью мантии искателя истины и щита специализированных знаний.
Прессе редко удается проникнуть за этот щит или приоткрыть научную мантию, закрывающую истину. Даже если ей и удается это сделать, ее представители не знают, как перемещаться по технической тематике и не знают, кому доверить спор или конкретный вопрос. Таким образом, пресса подчиняется неназванному «большинству» ученых и печатает мнения некоторых из них, а затем и вовсе забрасывает тему. Вспомните, сколько часовых телепрограмм вам доводилось видеть на тему управления исследовательскими фондами или, например, мошенничеству в сфере науки?
Каждый день ученые делают выбор из множества альтернатив. Политика стоит за литературными цитатами и упущениями, академическими акциями, правительственными назначениями, контрактами и грантами, адресами конференций и выборами членов комитетов, выбором редакционной коллегии для журналов и книжных рядов, выбором рецензента для технических документов, контрактных предложений и статусом аккредитации университетов. Ученые преследуют самые разные цели, например, такие, как продвижение по работе, статус, повышение, грант, лучшие консультационные задания, награды, назначения, славу, помощь друзьям, просто радость победы.
Ядерное оружие объединило науку и юристов и заставило их встретиться за столом переговоров. В годы появления ядерного оружия было очевидно: власть преобладает над наукой. Большинство ученых, принимающих участие в обсуждении перспектив и нюансов данного вопроса, были физиками и экономистами. Они выдвигали новые возможные варианты политики властям. Конечно же, они не диктовали способы ведения политики, и лишь немногие из этих ученых стали в будущем политиками. Сегодня же все изменилось. Все больше ученых из разных областей помогают государству решать новые проблемы и разрабатывать новые политические решения.
В какой-то степени каждый пункт социальной повестки дня касается мнения ученых и инженеров. Политики финансируют и пересматривают научные исследования, призывают ученых делиться своей точкой зрения с ними, а затем сочиняют правила и законы. Журналисты, со своими телевизионными и печатными прожекторами, совершенно отдаленные от политиков, вынуждены проводить «научные» опросы, чтобы поддержать взгляды политиков, тем самым они помогают формировать общественное мнение.
Возможно, наступит день, когда наука станет доминировать над политикой и властью. Возможно, этот день и не настанет, несмотря на то, что в мире достаточно ученых, которые могли бы преуспеть в этом. Но здесь есть повод обеспокоиться и отнестись к такому возможному исходу настороженно: если ученым присуще не одобрять качественно новые идеи и, помимо этого, они иногда ошибаются, то они могут сделать ошибку в чем угодно и в дальнейшем.
Глава III.
Части целого
Метод постулирования или предположения того, что мы хотим, имеет много преимуществ. Эти преимущества равносильны преимуществам кражи над честным трудом.
Бертран Рассел
В течение многих лет ученые предпринимали попытки узнать, как нечеткость связана с вероятностью, философской теорией случайности и удачи. Неужели нечеткость просто – «хорошо замаскированная вероятность»? Что такое вероятность? И что представляют собой случайность и хаотичность? Возможно ли определить одно без другого? Что такое шанс и что такое удача?
Однажды пришел ответ: отчасти все. Этот ответ приходит в конце долгих поисков вероятности. Этот самый ответ также закладывает основу и нечеткой логике. Для начала, чтобы приступить к поискам и исследованиям вероятности, зададимся простым, казалось бы, вопросом: можем ли мы нарисовать круг?
