Не станет такой, как ее мать.
Она смотрела на Владлена во все глаза – счастье, бесшабашное, беззаботное детское счастье переполняло ее. Они летели над городом, просматривая бетонные похожие друг на друга, но такие уютные коробки, смеялись над школьниками, которые выбежали на улицу веселиться, уклонялись от петард, что взрывались прямо у них перед носом. Спустились на землю и тоже принялись взрывать хлопушки, валяясь в снегу.
Саша чувствовала вибрации в воздухе как никогда раньше. В последний раз она так приятно волновалась в ночь на первое сентября, когда мама сказала ей, что в классе появится новенькая. Откуда-то Саша уже знала, что именно нужно делать. Она разбежалась – ноги отчего-то стали такими легкими, будто не было в ней пятидесяти килограммов веса – оттолкнулась от земли и взлетела.
– Видишь! Видишь! Я говорил, нужно только захотеть! – махал руками Владлен рядом с ней.
Саша взмыла над городом, сама, без помощи Владлена, совершая пируэты и взмахивая руками. В воздухе пахло мандаринами, свежим снегом и радостью.
И в этот момент она поняла, что это был ее лучший новый год.
Глава 16
Библиотека снов
She's a very kinky girl,
The kind you don't take home to mother
She will never let your spirits down,
Once you get her off the street.
Rick James, «Super freak»
Когда Сашка встала, мать как раз сидела на кухне и курила в форточку. Руки у нее тряслись, что для такой женщины как она, было весьма странно. Обычно она либо была спокойной и отстраненной, либо кричала и раздражалась на все вокруг: такое удрученное состояние для нее нонсенсом.
– Проснулась? – мать говорила тихо и отрывисто, и Сашка поняла, что у нее, кажется, огромные проблемы.
Потому что на столе лежала упаковка «Донормила», вытащенная из-под матраса, и немного помятые. Пачка наполовину была уже использована, а потому выглядела особенно неаккуратно.
– Да, – тихо сказала Сашка и попятилась в комнату.
Мать покачала головой и указала ей на стул. Если она даже не поливает ее грязью, значит, действительно все очень серьезно. Саша подумала о том, что после такого отличного праздника это логично. Ей всегда не везет, а значит, если вдруг произошло что-то хорошее, необходимо тут же это уравновесить. Простая логика.
– Я вчера весь день пыталась тебя добудиться, – тихо говорила мать. Щелчок. Сигарета в пепельнице. Еще один щелчок. Новая сигарета. – Признаю, я тогда немного переборщила. Не следовало запрещать тебе праздник. Но когда я нашла эти таблетки… скажи, разве я плохо тебя воспитала? Разве я не давала тебе все, чего ты хотела? Зачем тебе это? Мне постоянно звонят из школы, говорят о том, как испортилась твоя успеваемость… ты ведь была такой хорошей девочкой.
– Ну, конечно, – Саша улыбнулась. Это как вызов к директору на ковер: страшно только первые три раза. – Вам всем было удобно, когда я была хорошей девочкой. Когда можно было на меня срываться, бить меня, весело было, правда, мам? Только теперь я изменилась. Я делаю все, что хочу, и это мое право. А что ты мне сделаешь? Доведешь меня до слез? Ты уже делала это неоднократно. Помнишь, как в первом классе я принесла четверку по чистописанию? Я вот отлично помню, как ты лишила меня за это ужина. Я прорыдала всю ночь.
– Я погорячилась тогда, Саш, – вздохнула мать. – Я прошу тебя, чем бы ты не занималась, перестань. Это не заменит реальности.
И тогда в Саше что-то вскипело и в очередной раз с хрустом сломалось.
– Реальность? – закричала она. – На кой черт мне нужна эта ваша реальность? У меня нет друзей, нет никого, кто бы реально обо мне пекся. Попробуй сама походить в эту уродскую школу, где тебя травят, отсиживать пять раз в неделю отвратительные уроки с клоунами-преподавателями, а потом говори мне, что мне делать!
Саша выдохнула, успокаиваясь. Сердце стучало, как будто она пробежала стометровку, в висках стучала кровь, а ноги дрожали. Не может быть. Она только что сорвалась на мать. Нельзя так. Надо успокоиться. Надо успокоиться. Надо…
Но Саша не знала, что надо, а что нет: слишком много всего на нее свалилось. Слишком серая реальность и слишком красочный мир во сне. Слишком злые люди и слишком добрый Владлен. Люди. Да, люди такие смешные, носятся вокруг, требуют что-то от нее и никак не хотят оставить ее в покое.
– Вижу, ты совсем замкнулась в себе, – мать тяжело вздохнула. – К сожалению, у меня нет выбора. Видит бог, я этого не хотела. Придется отправить тебя к детскому психиатру.
* * *
Влад парил над закатным небом, отрываясь от земли все сильнее и сильнее. Саша спешила за ним, тщетно пытаясь сконцентрироваться. Она помнила это чувство свободы и вседозволенности когда, казалось, возможно все. Разбегаешься, машешь руками и летишь.
– Ничего не бойся. Главное – вспомнить, как ты это делала когда-то, – насмешливо говорил Владлен, паря в воздухе. Для него это очень просто: он даже не задумывался о том, как это – лететь. Он просто парил, как будто это было естественно, находиться в воздухе с самого рождения.
Легко сказать – вспомни! Как будто не висят на Саши все эти гири. Она видела их прекрасно: мама, Аня, школа, отсутствие отца, – все это мертвым грузом отчаянно клонило ее к земле. И тогда Саша поняла, что надо сделать. Взяв себя в руки, она постепенно отсекала одну гирю за другой. Они с грохотом падали, и с каждой упавшей гирей ей становилось все спокойней и легче на душе. Наверное, поэтому Владлен так здорово летает? Ведь у него-то точно нет никаких привязанностей, он свободен, как птица – и потому может все.
Когда у Саши осталась одна гиря, самая тяжелая и самая неподъемная – мать – Владлен ее остановил.
– Не надо сжигать мосты, – сказал он. Непривычно серьезный. – Улетишь так высоко, что не сможешь потом опуститься на землю.
– Но я хотела бы никогда не возвращаться на землю, – Саша повела плечом. – Это же здорово: паришь в закатном небе, никто тебя не трогает, никто не велит тебе вернуться. Никаких обязанностей, никаких расстройств, только воздух и солнце.
– Это только так кажется, Саш. Без привязанностей жить очень сложно. Представь себе, что ты возвращаешься домой, а тебя там никто не ждет. Вообще никто. Никогда бы не подумал, что мне нужно так много людей, как пел Дэвид Боуи. Никто не нальет тебе чаю, пристанет к тебе с разными смешными глупостями, и не
спросит, как у тебя прошел день. И ты сидишь один, чем-то занимаешься, создаешь хоть какой-то шум, чтобы не было так одиноко… а потом ложишься спать. И так целыми днями. Не очень, мне кажется.
– Возможно, ты и прав. Но я не одинока. Теперь не одинока, – Саша неловко улыбнулась. – У меня ведь есть ты… наверное.
– А у меня есть ты, и наша дружба нерушима, как у трёх мушкетеров, – хмыкнул Владлен. – Смотри же, ты отрываешься от земли!
