– Да это же чистое самоубийство, – хмыкнул Атеист, и Саше жутко захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым. – А что, если его сожрут доппели, это будет отличным уроком, почему не надо соваться днем с огнем в Библиотеку.
– Что ж, – сказал Альберт Андреевич, откладывая кружку с допитым кофе. – Ты подогнал наш автобус, Рок-н-ролльщик? Мы едем в Библиотеку.
– А это обязательно? – Атеист зевнул до щелчка челюстей. – Я вот, например, не хочу, чтобы меня сожрали всякие монстры. У меня, вообще-то, летняя сессия на носу, мне долги досдавать надо!
Альберт Андреевич очень нехорошо на него посмотрел, и Атеист замолчал. Писатель отложил тетрадку со своим opus magnum, и кивнул: пора было идти.
Микроавтобус – тот самый, на котором Саша когда-то отправилась в одно из своих первых путешествий по снам других людей – стоял на проселочной дороге. Те же вырвиглазные цвета, те же потрепанные круглые фары и те же заляпанные грязью колеса. Он загудел, и Саша залезла в салон и уютно устроилась в самой задней части: был там удобный диванчик, где можно было с комфортом развалиться и не думать о том, что тебя будет укачивать.
Писатель снова захотел сесть рядом с ней, но Саша сделала вид, что спит: уж очень ей не хотелось снова слушать про похождения эльфов и гномов в мире, подозрительно похожем на Толкиновский. Писатель погрустнел и уселся куда-то вперед, продолжая строчить.
– Музыкант, поведешь? – спросил Альберт Андреевич и уселся рядом с Сашей. – Рок-н-ролльщик тебе покажет дорогу, он у нас штурман.
Эрик кивнул и поспешил к кабине.
Саше очень хотелось, чтобы поездка прошла хорошо: чтобы Влад не умер, захотел с ней говорить, и чтобы они стали добрыми друзьями, как раньше. Что-то, мерзкий червячок внутри, ехидно подсказывал, что, как раньше, все равно не будет. Останется между ними эта мерзкая ссора, как ни крути.
А потому Саше было очень неловко, что все Туристы решили ей помочь. Она же ушла от них тогда, погнавшись за наваждением. Троллейбус без номеров, ее проклятие и ее же благословение. Троллейбус, который придет ее забрать домой. Туда, откуда она родом. Разве такое вообще бывает?
– Не переживай что ушла, – улыбнулся Альберт Андреевич. – Все мы прекрасно понимаем, каково тебе было. Сложно быть самой младшей в команде, особенно если учесть, что мы занимаемся, в сущности, не очень законными вещами. Но ты привела к нам Музыканта – и за это тебе огромное спасибо.
– Не за что. Если бы я его не спасла, он сошел бы с ума.
Альберт Андреевич кивнул и снова замолчал, уткнувшись в очередную книгу. Саша же смотрела в окно: улочки-улочки-улочки. Они проехали город, а потом вновь свернули на проселочную дорогу. Сердце заходилось в волнении, и руки у Саши тряслись крупной дрожью: она не знала, чего боится сильнее, увидеть Влада или не увидеть.
Ведь придется снова смотреть ему в глаза, снова слышать его голос – и, возможно, он будет не так дружелюбен, как раньше. Всякий раз, когда Саша ссорилась с людьми и встречалась потом – случайно или нет – она боялась к ним подходить, ведь они казались какими-то… склеенными. Будто их разрезали на мелкие кусочки, а потом поработали и поставили все на место. Вроде бы тот же самый человек, а вроде бы и нет.
Саша очень боялась, что Влад тоже окажется склеенным, и тогда она не то, что заговорить, посмотреть на него не сможет.
– Приехали! – крикнул Эрик с жутким акцентом, и микроавтобус остановился.
Альберт Андреевич приложил палец к губам, умоляя быть как можно тише, и поманил всех за собой.
Библиотека была по-прежнему на месте, ничего не изменилось. Только окна были освещены, оттуда доносился шум, а памятника Писателю не было во дворе.
– Этот памятник – что-то вроде охранника Библиотеки, – шепотом сказал Альберт Андреевич. – Если на территорию попадают чужие, то он встает с постамента и идет защищать хранилище.
Саша неожиданно поняла, почему Альберту Андреевичу понадобилась толпа туристов, и похолодела.
– А если кто-то погибнет…
– Не погибнет, – отмахнулся Альберт Андреевич. – Все-таки на территорию Библиотеки и доппельгангеры маленькие часто бегают, сны чужие без спроса поглядеть. Писатель не просто так здесь стоит. Его дело – пожурить и домой отправить.
И тут Саша услышала жуткий грохот. Гранитный Писатель возвышался над зданием, огромный, монументальный. Саша почувствовала, как внутри все перевернулось. Ноги затряслись, и она села прямо на землю. Руки затряслись, и Саша подумала, что ее сейчас, кажется, уничтожат.
– В вестибюль, быстро! – прикрикнул Альберт Андреевич. – Поварешка, прячься, остальные – задержите памятник!
Альберт Андреевич схватил ее за руку и протиснулся через внутрь, – дверь была заколочена кое-как и держалась на честном слове. Торчащая доска больно ободрала Сашке локоть и, кажется, порвала дедушкину куртку, но Саше на это сейчас было абсолютно наплевать. Глаза ее были заняты другим.
Доппельгангеры танцевали, дикий, ни на что не похожий, нечеловеческий танец. Они как будто водили хороводы, и глаза их, провалы абсолютной тьмы безо всякой радужки, горели все сильнее и сильнее, а круг хоровода потихоньку сужался и сужался. А в центре круга сидел …
– Влад! – Саша прижала руку ко рту.
Влад не был склеенным. Он был всамделишным и совершенно таким, каким Саша в последний раз видела его во снах. Прислонившись к книжному шкафу, он замер прямо на пыльном полу, поджав под себя ноги в фиолетовых в крапинку ботинках, и смотрел исподлобья на раскрытую книгу, которую держал в руках.
Саша дернулась, но Альберт Андреевич ее остановил.
– Это заколдованный круг, Революционерка. Попадешь внутрь – и вырваться уже не сможешь.
– Но что же делать, они же сейчас его у-убьют, они…
– Надо разорвать круг, – серьезно произнес Альберт Андреевич. – Я разрываю, а ты тащи его, за руку выволакивай. Прежде, чем круг сомкнется снова, у тебя будет не больше десяти секунд. Поняла?
– Да, Альберт Андреевич.
Саша собралась и на всякий случай проверила, завязаны ли шнурки. Пот лил с нее градом, руки тряслись, а в висках стучали багровые молоточки. Сердце колотилось, как припадочное, и больше всего на свете Саше сейчас хотелось тоже сесть на пол и разреветься, глупо и по-детски.
Альберт Андреевич взял… самую обычную булавку и уколол ближайшего к нему доппельгангера. Из постоянно меняющейся спины потекла черная кровь. Доппельгангер взвизгнул, вырвал руку из круга: и в этот момент Саша понеслась.
Она поняла, почему из круга невозможно выбраться: ноги как будто приросли к земле, и двигаться было очень сложно. Теперь ее вес будто бы увеличился на несколько сотен тонн. А еще этот голос, внутренний червячок, что нашептывал плюнуть на все и сесть на пол, прижаться к Владу – друзья же должны быть всегда вместе, верно?
– Не дождешься, – Саша злобно сплюнула на пол и понеслась к Владу.
