Святослав задумчиво переводит взгляд на меня, затем за мою спину.
– И… Это… Чего это я… А! Ну, я «вел себя хорошо» и не показывал вида, что мне что-то мерещится. Конечно, было нелегко, но я справился, и после обычного лечения в обычной больнице меня выписали. Почти три месяца мне с горем пополам удавалось игнорировать Изменяющихся людей вокруг себя, которых, в принципе, было не так уж и много. Если честно, то совсем мало. Один из ста или тысячи… В толпе и вовсе не усмотреть. Но… Это как те преследующие числа. Тебя когда-нибудь преследовало определенное число?
– Да, думаю, у всех такое бывало, – я вспоминаю число 23, которое не давало мне покоя около месяца.
– Так вот. Ты просто несколько раз подряд замечаешь одно и то же число. И все. Оно с тех пор будет повсюду. С лицами случилась та же история. Одно, второе, третье… Я сломался. Видел их везде. Из потока людей на улице в глаза бросались только Изменяющиеся. Еще месяц, и я взялся за стакан. Из дома не выходил месяца четыре. Жена… София не понимала, что происходит, спрашивала постоянно… Мы ругались. Она терпела, а я молчал. Сын… Никитка видел и слышал все, что творилось, и в какую-то из наших ссор вступился за мать. Я никогда ее не бил, иногда просто замахивался, но не бил. Не простил бы себе такого. Сын испугался… Стал между мной и Софией и стукнул меня в живот. Конечно, я почти ничего не почувствовал, ему всего-то десять лет было, но в его глазах загорелось столько ненависти… – Святослав сдвигает брови. – На следующий день они ушли. Я понимал, что нужно перестать пить, найти работу, вернуть жену и сына, но как только выходил на улицу и замечал где-нибудь, пускай вдалеке, Изменяющегося, то… Дрожь, ноющее чувство страха внизу живота и ноги слабели. Я убегал и снова напивался. Замкнутый круг. Софию и Никитку я любил и люблю больше жизни, поэтому решил уйти сам, оставив им квартиру, машину, да вообще все. С собой я взял немного денег, какую-то одежду и покинул свою семью навсегда. А какие были варианты? Обратиться к психиатру, чтобы опять закрыли в «лечебнице», в которой не лечили? Мозг тогда у меня совсем расплавился и кроме паранойи ничего не выдавал…
Святослав заметно грустнеет. Такой истории от обычного, казалось бы, бродяги я никак не ожидал.
– Да… Потом я скитался, пил, жил, где придется, ел всякое… Ну и, как видишь, до сих пор брожу, – он хрипло смеется. Хотя это сложно назвать смехом…
– А лица? Видишь до сих пор? – я кручу пальцами третью сигарету, но не зажигаю ее.
– Вижу, но, прожив с этим десять лет, не особо обращаю внимание. Какое мне теперь до них дело…
Десять лет? После нехитрых подсчетов я понимаю, что Святославу сейчас должно быть около сорока трех, но выглядит он, как минимум на шестьдесят. Как же так…
– Удивлен? – он по-доброму усмехается.
– Да, немного…
– Уж не знаю, как я превратился в старую рухлядь, – Святослав демонстративно закашливается и театрально хватается за поясницу.
Я невольно улыбаюсь.
– А вот ты – не Изменяющийся, – говорит он.
– Ну, хоть что-то радует, – я продолжаю улыбаться.
Может, и в привычку войдет.
– Радует-то, да… Но знаешь что? У тебя ведь другое. Я такого не видал еще.
– Чего не видал? – улыбка сходит с моего лица.
– Ты… – он смотрит за мою спину. – У тебя обычное лицо. Не изменяющееся, но…
– Но что? – его паузы меня убивают.
Секунды режут на куски. Кусочки. Скальпель ожидания отрезает лоскут за лоскутом.
– Тебя что-то преследует. Или кто-то. Когда я заметил, то оно сразу стало, как бы сказать… – Святослав задумчиво чешет бороду, подбирая нужное слово. – Расплывчатым. Вот, точно, как тень, только висит в воздухе.
Я оглядываюсь через правое плечо, одновременно и, надеясь, и боясь что-то увидеть, но кроме коробки из-под холодильника и нескольких досок позади меня ничего нет. Наверное, предположить, что у двух сумасшедших одни и те же галлюцинации – глупость с моей стороны. Если бы и увидел, то, что с того? Что бы это значило? Что Святослав не безумен? Или безумны мы оба?
Вопросы. Копятся, копятся и копятся.
– И ты не успел его разглядеть? Совсем? – я со вздохом перегибаюсь через окно лоджии, наблюдая за тем, как на улицу выползают люди, торопливо шагая в сторону метро.
Небо стремительно светлеет, так и не успев потемнеть. Белые ночи… Сраные белые ночи.
Порыв ветра сдувает с меня часть опьянения, немного освежает голову, и я возвращаю тело обратно на лоджию.
– Не успел.
– Думаешь, это реально? То, что ты видишь?
– А Голос в твоей голове?
– Не знаю, – я пожимаю плечами. – Я ни в чем не уверен. Может, и вовсе, ничего этого нет, а может, и тебя нет. Вот какова вероятность того, что я прямо сейчас лежу в какой-нибудь «лечебнице», напичканный таблетками, прикованный к кровати, и пускаю слюни на подушку, а все это, – я указываю рукой на улицу, – происходит в моей голове?
– Хм. Вероятность всегда есть, – Святослав наклоняет голову вбок и трет глаз. – Я знаю то, что ничего не знаю…
Я осознаю, что самый долгий и интересный диалог за последние пять лет состоялся с бездомным, и, возможно, сумасшедшим человеком.
– Кстати, а что с твоим глазом?
– Да так… Плата за знания, – неясно отвечает он, давая понять, что не хочет об этом говорить. – Я схожу в туалет?
– Конечно. Зачем спрашивать-то…
Святослав пожимает плечами и устало шаркает с балкона. Его порядком утомило рыться в прошлом и доставать самые болезненные воспоминания, переживая их вновь.
В комнате звонит телефон. В такое время беспокоить меня решился бы только один человек – Артем.
Или вызов.
Нет…
Телефон на кровати – Артем. Я провожу пальцем по экрану и готовлюсь слушать ворчание насчет молчания в ответ на его сообщение.
– Да?
– Крис, у тебя все в порядке? – голос Артема звучит взволнованно.
– Относительно. Что-то случилось?
– Кроме того, что ты не отвечаешь на сообщения?
– Извини, Тем. Ты же знаешь…
– Да знаю-знаю, – вздох в трубку. – Тебе Стычко не звонил?
– Нет, а должен был?
– Не знаю. Не знаю… Короче, помнишь твои подозрения насчет «Клаудовских» жмуров? Сколько их там? Пять?
– Пять.
– Так вот за вчерашний день и сегодняшнюю ночь еще тридцать четыре случая. И это только в нашем районе. Знакомые фельдшера говорят, что у них такая же херня творится, и работают без продыху. И в этот раз никаких «фургонщиков». Но, как и раньше, эта зеленая блевота и окурок «Клауд».
Артем тараторит и куда-то спешит. Как обычно.
