Одарив очаровательной улыбкой, она упархивает дальше, оставляя после себя ненавязчивый аромат фиалок.
Я достаю из кармана записку Святослава и в очередной раз перечитываю. Особенно ту часть, в которой он пишет о словах некой женщины. Напоминает пророчество. Не очень веселое. В сказках как-то покрасивее, с намеком на светлое будущее.
Герой спасет принцессу из заточения и снимет проклятие.
Герой спасет горожан от чудовища.
Герой спасет весь Мир от злодейского злодея и его злодейских планов.
Звучит, как объявление о поиске работы. Теперь герои не нужны, да их и нет. Спасти себя – главная забота человека.
– Всегда есть исключения.
– Слишком мало, – шепчу я.
– Кстати, он меня видел.
– Кто? – я складываю записку, убираю ее обратно в карман штанов. – Я два часа, как из дома вышел, а ты только явился?
– Соскучился?
– Как же… – как обычно, стараюсь не слишком шевелить губами.
Я чревовещатель.
– Все-таки он видел.
– Почему я тебя не вижу? – понимаю, что Голос говорит о Святославе.
– Потому что еще не время.
Серьезность его тона настораживает. То ли шутит, то ли нет… Как понять? И почему я вообще пытаюсь это понять?
– Может, объяснишь? – я выхожу за рамки шепота и тут же получаю удивленный взгляд от мужчины за соседним столиком.
Среднего телосложения, темные волосы до плеч. На щеках есть недельная щетина. На носу есть очки с круглой оправой.
Мальчик-волшебник вырос.
– Еще не время…
– Когда это будет? Ты знаешь?
– Нет, Крис. Это не в моей власти.
– Что же в твоей власти? – я нервно постукиваю чайной ложкой по чашке.
– Ждать. Только ждать.
Ложка летит на стол.
Голос никогда не отвечает на мои вопросы о нем. Либо замолкает, либо переводит тему.
Параноидная шизофрения? Некоторые симптомы подходят.
Или мое тело все-таки в какой-нибудь лечебнице… Утыканное катетерами и привязанное к койке…
Катетер в уретре был бы некстати.
Двумя пальцами я беру ложку и подношу ее к глазам – вроде настоящая. Блестит, идеально вымытая. Пробую на зуб – вроде настоящая. С другой стороны, откуда мне знать, что настоящее, а что – нет? Вокруг все такое реальное… Во всеобщем понимании реальности, конечно.
Правда откроется только после смерти. Возможно. Если смерть существует.
Я делаю большой глоток из чашки, морщусь от терпкости и встаю с креслица. Подхожу к перилам, которые в двух шагах от моего столика.
Пол первого этажа – крупные блестящие белые плитки. Одна к одной. Маленькие люди с пакетами бродят туда-сюда. Сюда-туда… Хаотичное хождение.
Кофейня располагается на третьем этаже. Перелезть через перила, стать на небольшой выступ и податься вперед… Несколько секунд свободного падения. Тут не больше пятнадцати метров.
Между мной и ответами стоят какие-то мгновения…
Просто решись. Просто перелезь. Просто прыгни.
Но такая высота совсем не гарантирует смерть.
Допустим, я все-таки выживу, отделавшись множественными переломами, скажем, разрывом селезенки и ушибом головного мозга средней тяжести. Итог: выписка из больницы, спустя долгие месяцы утомительного лечения.
Если удачи окажется поменьше, и добавится перелом позвоночника со смещением и сдавливанием спинного мозга, то итогом будет паралич. Перспектива провести остатки дней без возможности ходить или же двигаться вообще, меня не прельщает.
Нельзя исключать, например, диффузное аксональное повреждение головного мозга, тогда вегетативное состояние обеспечено…
Я возвращаюсь в креслице под пристальным взглядом все того же мужчины в круглых очках.
– Авада Кедавра, – бормочу я и устраиваюсь поудобнее, проваливаясь в мягкость.
В лучшем случае – смерть, и тогда я выхожу из иллюзии. А что дальше? Обшарпанные стены лечебницы, смирительная рубашка… Но если предположить, что мир вокруг меня действительно существует, а после смерти ничего нет, лишь тьма, то я идиот вселенского масштаба.
– Тот страшный лес, где путь наш обрывался,
Заполнен злыми гарпиями был,
Что со Строфад троян изгнали…
Знай: всякий раз, когда, покинув грудь,
Душа самоубийцы вылетала, – к седьмому кругу Ада
Жуткий путь указывал ей Минос…
[7] Цитирование прекращается. Вести диалог с Голосом я не хочу, поэтому допиваю теплый кофе и собираюсь наконец-то отправиться за подарком Еве.
Уж лучше подожду своей естественной смерти. В любом случае, она наступит. А пока что, постараюсь выжить здесь. Прожить… Прожить достойно?
Стоит попытаться.
– Умереть всегда успеешь. А жизнь тебе никто не вернет.
Вибрирует телефон.
– Крис, чем занят? – из динамика звучит бодрый голос Артема.
Голос прав: жизнь мне никто не вернет…Так что, повоюем еще… Теперь вернемся к делам насущным.
– Еве подарок покупаю, – говорю я, наблюдая за Полиной. – Что там насчет празднования?
– Как обычно… Отчим против, а мать и слово поперек боится сказать.
– Тогда действуем по старому плану? – я всегда готов предоставить свою квартиру на разгром Еве и ее друзьям. Артем бы с радостью сделал то же самое, но комната, которую он снимает, не подходит для такого рода мероприятий.
Стандартная программа развлечений, конец которой разворачивается в моей квартире.
Крики, смех, переполох. Крем от торта на обоях, сладкая газировка впитывается в пол. Хмурая Варя, в праздничном колпаке. Что ж, я всегда готов…
– Только, если тебе не напряжно.
– Брось, мы с тобой сто лет дружим, а Ева мне, как… – я запинаюсь. – Как родная. Ты же знаешь.
– Ладно… Дарить, что собрался?
– А что ей отчим запретил?
– Только не говори, что перчатки и тот жуткий манекен!
– В точку. Надо же его побесить. Может, малая научится драться, да наваляет ему когда-нибудь.
– Как ты в прошлый раз? – Артем смеется. – Так, я вообще по делу звоню… Погоди секунду… Эй! Кто его сюда пустил?!
