«МЯСО! МЯСО! МЯСО! МЯ-Я-Я-Я-ЯСО!!!»
Нет уж…
Нож – шея.
Нож – шея.
Нож – шея.
Мое лицо забрызгано его кровью. Он хрипит и падает замертво.
А теперь бежать. Бежать!
Ноги сами несут меня в нужном направлении. Пистолет доставляет крайнее неудобство… Сейчас бы кобуру…
Когда до подземки остается буквально пара секунд, то за спиной раздается чей-то крик, тонущий в бесконечной стрельбе солдат. Сколько они выпустили пуль? Хватило бы уничтожить население небольшого поселка.
– Парень! Стой! Постой же! – кто-то зовет, но я уже, перепрыгивая через одну ступеньку, спускаюсь в переход.
Крик за спиной повторяется и вдруг обрывается…
Тишина. Абсолютная тишина.
Я перевожу дыхание и оцениваю подземку протяженностью не больше сотни метров.
Разлагающиеся трупы – все, что здесь есть. Пол усеян вздутыми телами с выпученными глазами, губами, языками…
Копошатся личинки.
Жужжат полчища мух.
Немного жалею, что Голос вернул обоняние.
– Ты сам захотел.
Голос по-доброму усмехается. Раз уж захотел, то справлюсь. Напрягает не запах, а отсутствие Диких.
Ходячих Диких.
Только мертвецы. Только лежат…
Я потуже затягиваю футболки на предплечье, с трудом делаю глубокий вдох и, поборов рвотный позыв, быстрым шагом двигаюсь вперед. Лавировать между телами – задача не из легких: три раза спотыкаюсь, один раз поскальзываюсь на крови, но удерживаю равновесие.
Время задержки дыхание подходит к концу. Должно быть, мое лицо покраснело. Еще немного…
Из-за кучки тел у стены справа выныривает Дикий и, продолжая жевать, несется мне навстречу.
Где его медлительность, когда она так нужна? Где моя удача…
Перед глазами мелькают образы. В голове появляются сторонние звуки, чьи-то слова… Опять…
Каркает ворон. К нему присоединяется второй.
Две черные птицы кружат над головой какого-то старика с повязкой на глазу…
Святослав?
По ушам бьет бой барабанов.
БАМ!
Бам-Бам!
БАМ!
Бам-Бам!
Мы сталкиваемся с Диким – предплечье в пасть.
Нож – шея.
Нож – шея.
Очередная порция крови на лице – Мы бежим к выходу.
Барабаны стихают. Образ старика исчезает.
Относительно свежий воздух врывается в легкие. Я вдыхаю полной грудью, параллельно осматриваясь – супермаркет совсем близко, и Диких не наблюдается.
– Спасибо… – я вытираю обе стороны клинка о шорты.
Голос не отвечает.
– Как знаешь, – бормочу я и мчусь вперед, пока путь свободен от Диких.
И вдруг я слышу гитару. Поворачиваю голову на звук – на подоконнике второго этажа одного из ближайших домов сидит бородатый парень с поблескивающей на солнце серьгой в ухе. Ноги он свесил вниз, в зубах держит сигарету, а в руках – гитару и наигрывает на ней какую-то мелодию. На тротуаре под ним шаркают несколько Диких.
Вдалеке раздается пара выстрелов, и парень бросает взгляд туда, откуда они доносятся и перестает играть. Затянувшись в последний раз, он отправляет окурок в тварей и замечает меня.
Я чуть сбавляю темп…
Еще два выстрела. Он ударяет по струнам и начинает петь:
Почему-то всегда так незыблемы цели,
Разрушать города, видеть в братьях мишени…
Немного играет довольно быстрым боем и продолжает:
Мы могли быть другими, но мы те кто мы есть,
Предавали, любили и сражались за честь.
Разменяв на патроны слёзы жён и детей,
Шлём мы к чёрту законы, вещи есть поважней…
На припеве он играет громче, сменив бой:
Почему-то всегда так незыблемы цели,
Разрушать города, видеть в братьях мишени.
Эхо войны сквозь поколение,
Мы обречены, не видать нам прощения…
Я вновь ускоряюсь. Диких не видно, кроме тех, что шаркают под окном парня, который поет уже новый куплет:
На руинах живут, догорает покой
Это выбрал не ты, но твоею рукой
Ты же ей обещал вернуться живым,
Но ты ей не сказал, что вернёшься другим…
[11] Его хрипловатый голос разлетается по округе, наполняя тихие улицы живым звуком…
– Хорошо поет.
– Может, из местной группы? – я оглядываюсь назад, но окно, на котором он сидел, пустует.
Внизу никого, кроме Диких, значит, просто ушел в квартиру…
* * *
У входа в супермаркет лежат два велосипеда. Проверяю их целостность – оба в отличном состоянии. Один подготавливаю для заезда до центра…
Удача? Возможно.
Консервы и вода – все, что мне нужно. Взять сразу и без остановок мчать к Артему и Еве… Неизвестно где и на какое время мы можем застрять.
Я стою напротив разбитых стеклянных створок – вход. Обдумываю план, которого нет. Прокрасться и забрать… Проще простого.
И не умереть.
Стараясь не наступать на осколки, я захожу внутрь.
Смрад здесь стоит примерно такой же, что и в переходе. Нос понемногу привыкает, но к горлу все равно периодически подкатывает рвотный ком.
Свет в помещение проникает только через небольшие окна под потолком. Ни одна лампочка не горит. В проходах между кассами друг на друге гниют вздутые тела, а на полу – продукты. Из глубины супермаркета доносятся шарканье ног и приглушенные хрипы.
Грохот. Женский визг. Дребезжание приближающейся тележки.
Мертвый покой нарушен.
Кто-то очень спешит к выходу, и я, не желая с ним встречи, поворачиваю направо, в овощной отдел.
Визг. Дребезжание. Визг.
Дикие настигают жертву. Хрипы становятся громче, слышится чавканье и истошный вопль.
– Кто-нибудь! Спасите!
Не оглядываясь и убеждая себя в том, что помогать незнакомке – затея не из лучших, я пригибаюсь и следую к нужным мне отделам. Тратить силы на драку с несколькими тварями, чтобы спасти того, кто мог увязаться за мной в расчете на дальнейшую помощь… Нет уж.
