– Прекрати! – возмутилась я, на что Темза только ехидно хохотнула.
– А теперь примерь маску и нарисуй себе несколько ярких полос, – попросила журналистка.
Я выбрала из всего набора красный карандаш и провела несколько волнистых линий над бровями и по две прямых вдоль висков, а затем надела маску. Из отражения на меня смотрела незнакомка.
– Что ж, в таком случае, с сегодняшнего дня ты начинаешь стажировку в «Пальме», – скучающим голосом сказала Ида.
Но когда я посмотрела на неё, заметила еле уловимую улыбку, от которой почему-то на душе стало не по себе.
«Не обольщайся, Юнона, – ядовито сказал внутренний голос, – они для тебя лишь незнакомки. Не вздумай привязываться».
Я отогнала дурные мысли и вновь почувствовала укол совести. Мне было нечем отплатить за такое хорошее отношение.
Дурацкая записка вновь всплыла в памяти.
«Твоё имя».
Что это могло значить?..
– Мне нужно возвращаться в Джаро, – сказала Темза, – вижу, вы уже поладили. И да, Юна, не вини себя за то, что не можешь вспомнить. Я уверена, ты разгадаешь эту загадку, когда придёт время.
Журналистка широко улыбнулась, заправила длинные каштановые волосы за уши, чмокнула сестру в щёку и направилась к выходу.
Ида повернулась ко мне, сложила руки на груди и отчеканила:
– Пойдём в «Пальму». Познакомлю тебя с моими цветами.
Глава 15. Незваные гости
Филипп
Две недели тянулись мучительно долго. Во-первых, никакого продвижения по расследованию не произошло. Я ездил к месту похищения Агаты, но, ожидаемо, никто ничего не видел и не слышал. Во-вторых, найти настоящие записи с дронов оказалось непосильной задачей. В-третьих, было неясно, как себя вести. Аноре всё ещё делал вид, что ничего не происходит. Казалось, что моё увольнение откладывается.
Из-за того, что по убийству также не было продвижения, нам с Максом пришлось снова расследовать мошенничество и воровство, отчего напарник был не в восторге.
По загадочной «Дженлаб» нигде не было информации вообще. Начальство точно что-нибудь знало, но, естественно, спрашивать напрямую было опасно. Список с загадочными именами толком ничего не дал, кроме странной хронологии.
Судя по всему, было три волны эксперимента. Первая – примерно двадцать восемь-двадцать девять лет назад. Среди выживших только два имени, которые мне ни о чем не говорили. Вторая случилась аж через семь лет, и там дела обстояли лучше: девять имён. Следующие эксперименты, судя по всему, снова случились через тот же промежуток времени – семь лет. Пять успешных опытов – наши похищенные дети. И шестая – Агата, которой не было в списке.
А вот количество погибших матерей и детей ужасал. В голове не укладывалось, зачем были такие жертвы.
Люди, числившиеся выжившими, не пробивались по базам. Они были словно призраки. Оттого я снова чувствовал: мы в тупике.
Темза вела тихую игру. Она вновь вернулась на площадь к протестующим и даже иногда ломала комедию, пытаясь у меня что-нибудь выведать. Кстати, протесты совсем не стихали несмотря на то, что Юнону, якобы убийцу похищенных детей, нашли.
Люди, вышедшие бороться за правосудие, теперь уже вовсю требовали лучшей жизни, будто и забыли, ради чего собирались в самом начале. И полиция по-прежнему эти протесты не разгоняла. Чем ближе подходила годовщина Катастрофы, тем неспокойнее было в Джаро.
Но мне было не до этого. С каждым днём всё глубже в голову проникала навязчивая мысль съездить в Тиви и повидаться с Юноной. Хоть Теми и говорила, что с мошенницей всё в порядке, сердце было не на месте. К тому же, у меня всё еще хранился кулон её отца. Я проявил малодушие, не отдав его журналистке. Знал, что это был мой единственный повод для встречи.
Вместе с этим странным желанием внутри варилось чувство вины перед Гердой. После того, как она ушла, мы больше не общались. Некоторые вещи жены всё ещё хранились в квартире, да и официально нас не развели. Я никогда не считал себя хорошим человеком и отчётливо понимал, что все мои поступки по отношению к ней откровенно паршивы. А сейчас, кажется, окончательно прозрел.
Но… Позвонить и по-человечески извиниться всё ещё не хватало духу. Я старательно отгонял эти мысли и позволял себе думать лишь о гнусном поступке по отношению к Юноне.
Поэтому в одну из бессонных ночей у меня родился план.
– Макс, – сказал я тихо, хотя в столовой было шумно и нас бы вряд ли услышали.
– Когда ты смотришь на меня таким заговорщицким взглядом, мне не по себе становится, – съязвил напарник, но тоже понизил голос.
Я отложил вилку и бросил презрительный взгляд на тарелку с макаронами и вареной рыбой. Из-за плана, который крутился в голове уже несколько дней, аппетит пропал. Я нервничал.
– В общем… Мне нужно съездить к океану.
– Зачем? – поднял брови Макс. – К чему такой риск? Если нужно передать сведения, пусть это сделает Хорнкиван.
– Хочу извиниться.
Друг ударил ладонью по лбу и закатил глаза:
– Перед кем? Ты девчонке жизнь спас! Дважды, вообще-то! – Макс поднял ладонь и, как будто объясняя очевидные вещи ребенку, стал загибать пальцы. – Первый раз в твою голову пришла гениальная идея испортить себе жизнь, и ты не застрелил Сафи в лесу. Но тут я тебя не осуждаю.
Я недовольно хмыкнул. Макс загнул второй палец и продолжил:
– А в следующий раз детектив Филипп Гарьер счёл хорошей идеей оставить либерган Юноне, а Аноре Вуду подсунуть пистолет Гектора Лероя. Благодаря этому девчонка отбилась от дронов, – Макс стукнул ладонью по столу и повысил голос, – да она тебе обязана! Хватит считать себя виноватым!
Я опустил глаза и пробормотал:
– Она мне то же самое написала.
Друг хитро прищурился, подпёр рукой подбородок и неестественно улыбнулся:
– Вы что, переписываетесь?
Отчего-то я почувствовал, как к щекам приливает кровь.
– Нет. То есть да.
Губы Макса расползлись в ещё более отвратительной улыбке.
– Но только по делу, – быстро добавил я, – мы же теперь в одной лодке.
Напарник несколько секунд не отводил своего мерзкого взгляда, но не комментировал.
– Чего ты так на меня пялишься?
– Просто так, – чересчур елейно ответил друг.
Мне показалось, что отводить глаза будет высшей степенью и без того неловкой ситуации.
– Ты мне поможешь или нет? – я начал терять терпение.
Макс потер лоб и стал серьёзным:
– Я – то тебе, конечно, помогу. Только знай: такого риска не одобряю. Мне не понятно, к чему это всё.
