Обучение медицине по-французски
Мы часто жалуемся на низкий уровень нашего медицинского образования, на огромный процент медицинских студентов в столичных вузах, плохо говорящих по-русски, на необорудованность кафедр. Действительно, реформа здравоохранения начнется не тогда, когда минздрав решит предпринять те или иные, пусть самые правильные действия, а тогда, когда мы начнем учить будущих врачей по-другому. Как? Посмотрите, с чем столкнулся я, когда мы с сыном решили, что он идет на медицинский факультет Сорбонны в Париже.
Во французские медицинские школы принимают всех, кто успешно сдал школьные выпускные экзамены – аналог нашего ЕГЭ. Мечтал с детства стать врачом? Жить не можешь без медицины? Считаешь, что это основа дальнейшего финансового благополучия? Шанс дается всем! Но вот дальше приверженность профессии надо доказать очень тяжелым трудом. На второй курс медицинского факультета Сорбонны переходят только 340 человек. Первокурсников набирается обычно 3,5–4 тысячи человек.
И вот начинаются гонки навылет! Периодические тесты определяют твое место среди сверстников, надо прийти к финишу, нет, не первым – у первокурсников такой шанс около 1 %! Дело в том, что подавляющее большинство этих первых 340 мест составляют те, кто проходит это первый курс повторно. Тут главное – не попасть в конец, последние 1000–1500 студентов отчисляются. Остальные, за исключением нескольких очевидных гениев, остаются на второй круг.
Вот на втором круге и начинается настоящая борьба! Остроту ей придает следующее правило: не прошел со второго раза – вылетаешь окончательно, больше права поступить в медицинскую школу во Франции у тебя нет! Особо упорные уезжают в Бельгию или Швейцарию, пытаются получить диплом там, но уже не дома, закон суров, но это закон! Все это напоминает сюжеты кинобоевиков, типа «Голодные игры». На преподавателей для первого курса французские университеты не тратятся. Все построено на самообучении. За исключение пары невнятных лекций в неделю и промежуточных экзаменов, занятий на факультете нет. Учись сам, как когда-то в СССР заочно. Первый семестр, а отчасти и второй, построен не на попытках научить основам медицины (это уже со второго курса), а на принципах полосы препятствий. Математика, физика, биостатистика, химия – вот где разворачивается поле битвы у претендентов!
В Сорбонне это приняло и вовсе причудливые формы; как мне говорили сами преподаватели, химия и физика на первом курсе там, соответствует по сложности третьему курсу технических университетов! И неважно, что потом физика такого уровня никогда не пригодится, дело тут не собственно в физике! Все построено на отборе особо одаренных и упрямых, слабые духом отсеиваются! В противовес студенты организуются, сами устраивают тесты, объединяются в группы совместного обучения. Шанс есть только у тех, кто работает по 12 (ДВЕНАДЦАТЬ!) часов в день 7 дней в неделю. Каникулы – 1 неделя после самой главной зимней сессии (после нее эти 1,5 тысячи последних и вылетают!). Собственно, медицина начинается со второго курса, там уже и лекции, и клиники, и семинары. Более того, эта мясорубка первого курса обязательна для всех медицинских специальностей. Там вместе и будущие фармацевты, и стоматологи, и акушеры! Разделение происходит только на втором курсе для тех, кто выжил и доказал, чего он стоит. Вот из такого материала готовят врачей во Франции. Как вы думаете, будет такой врач рисковать лицензией, назначая сомнительные препараты или халатно относиться к своей работе?!
Глава 12
Доктор Мясников о новом COVID-19 и других вирусных инфекциях
Какие мы знаем инфекционные заболевания?
Земля никогда не была для людей безопасным и комфортным местом (отсюда и мечты о рае и загробной жизни). Войны, стихии, голод, болезни веками обрывали жизни людей на четверти положенного им Природой (Богом) срока. 90 % всех болезней составляли инфекции. Составляли? Как бы хотелось гордо и уверенно употребить прошедшее время! Ну как же: антибиотики, вакцины, асептика резко изменили структуру заболеваемости за последние 80 лет. На первое место вышли сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. Только давайте зададимся вопросом: «изменили» или «видоизменили», заставили инфекционные болезни маскироваться и продолжать убивать нас под видом других, якобы не инфекционных заболеваний? Современные данные с безжалостной убедительностью показывают, что около 20 % онкологических болезней имеют инфекционную, в основном – вирусную природу. Вирус папилломы человека вызывает 100 % случаев рака шейки матки, полового члена; вирус Эпштейна – Барр – онкологию головы и шеи (общепринятый медицинский термин) и, возможно, пищевода, лимфомы и лейкозы, вирусы гепатитов – рак печени, Хеликобактер пилори – рак желудка.
Но это лишь верхушка айсберга, та, где причинно-следственная связь прямая и очевидная. На самом деле, истинный процент инфекционных причин онкологических болезней мы не знаем, но вполне можем предположить, что он огромен. Любое онкологическое заболевание – суть генная мутация, которую на фоне наследственной предрасположенности провоцируют различные факторы: курение, переедание, физическая неактивность, канцерогены. Почти везде ту или иную роль в этих генных мутациях играют вирусы; для них мутировать самим и провоцировать мутации в других клетках – естественный процесс.
Совсем недавно мы начали понимать роль микробиома, тех полутора килограммов бактерий, которые обитают в нашем кишечнике, легких, урогенитальном тракте, на коже и так далее. Совокупное количество их генов – три миллиона! Сравните с 20–30 тысячами генов человека! И каждый из этих трех миллионов генов способен к мутации, причем не только «вертикальной» (от «родителей к потомству»), но и «горизонтальной»: от «соседа к соседу», что вызывает молниеносное распространение новых свойств вирусов и микроорганизмов на мириады своих собратьев. Предсказать, как эти мутации аукнутся возможным провоцированием онкологии в теле их хозяина-человека невозможно!!!
Теперь давайте посмотрим на сердечно-сосудистые болезни. Да, повышенный холестерин, сахар, гипертония, курение – хорошо известные факторы риска для инфарктов и инсультов. Только кто-то всю жизнь курит, питается салом и живет до ста лет, пока кирпич на голову не упадет, а кто-то ведет праведную жизнь и в сорок умирает от инфаркта. Да, конечно, многое зависит от генетики человека, но оказалось, далеко не только от нее, а еще и от наличия или отсутствия процессов воспаления в сосудистой стенке, вызываемых бактериями, в частности, хламидиями (не теми, что передаются половым путем, а их ближайшими родственниками, вдыхаемыми с воздухом). В легких они проходят мембрану и попадают в кровь. Там их захватывают макрофаги; только эти хламидии, вопреки ожиданиям, не гибнут. Наоборот, гибнут сами макрофаги, которые успели разнести эти хламидии по всему сосудистому руслу. Результат: распространение участков воспаления сосудов, которые «притягивают» холестерин низкой плотности, из которого и состоят атеросклеротические бляшки. Все это сегодня настолько очевидно, что маркеры воспаления («чувствительный С-реактивный белок») признаны более точными в определении грядущей сосудистой катастрофы, чем собственно уровень холестерина. Более того, сегодня идут экспериментальные работы лечения стенокардии и инфарктов антибиотиками!
