Не прерывая поцелуя, Эйден открыл глаза, чтобы понять, что не так с этой смертной и обнаружил, что в ее волосах играют едва заметные искры от его пальцев. Он залюбовался на секунду потрясающим зрелищем: влажные темные волосы с проблеском красных искр от запутавшихся в них пальцев, темные нахмуренные бровки на бледном лице, едва ли не светящемся в тусклом лунном свете, на фоне грохочущего водопада — девушка, казалась Эйдену каким-то неведомым мифическим созданием.
Только сейчас он понял, что возбуждён до предела и от осознания этого факта, в его душе стало разгораться пламя, которое Высший принял за ярость, из-за неспособности контролировать свое тело, свои способности, и... девушку, которую он возжелал.
Архонт довольно грубо прихватил девчонку за шею и слегка прикусил ее губу, вынуждая, наконец, поделиться с ним хоть какими-то эмоциями кроме раздражающего смирения.
Не сработало. Девушка, выдавив жалкую крупицу удивления, снова собрала все своё самообладание.
Тогда Высший прервал поцелуй и, грубее впившись пальцами в хрупкую шею, заставил девчонку запрокинуть голову.
— Какого черта? — тихо выругался он, пытаясь рассмотреть смертную в своих руках, не в силах справиться с жаром в душе, который заставлял его задыхаться, когда вдруг увидел, как влажные волосы девушки вспыхнули. Совершенно сбитый с толку бесконтрольно пробудившейся силой, он сгрёб смертную в охапку, заставляя ее обвить ногами его бёдра, и вступил под потоки водопада, желая предотвратить незапланированную инквизицию над этой ведьмой, что умудрилась сбить с толку бессмертного.
Слегка остудившись, он сделал шаг под водопад к пещере, не рискуя пока уходить от него слишком далеко.
Эмоции девушки будто разморозились от неожиданно обрушившейся на нее воды, и снова сумбурно повалились на Эйдена.
Высший, воспользовавшись растерянностью смертной, решил расшевелить фригидную девчонку: грубо сжав упругий зад под водой, он тесно прижал ее к себе, вжимая своё желание в расщелину между ног девушки.
Девчонка вздрогнула и зарезала, норовя отстраниться:
— Такой твёрдый? — шокировано пролепетала она, вглядываясь в темноту.
Архонт, что обычно не смеётся, вдруг хохотнул:
— Иначе ничего не получится, — его невероятно интриговала эта ее неопытность. Желание, и без того каменным колом стоящее между ними, усиливалось с каждой секундой все больше.
Высший слегка склонил голову и поцеловал острую ключицу, почти не видимую в темноте, его губы направились ниже, подбираясь к вершине небольшого холмика. И наконец, нетерпеливо схватив губами упругий сосок, почувствовал облегчение, получив бурный всплеск неведомых ранее девушке эмоций. Струящаяся из неё энергия была чистейшая, словно вода в горном источнике. Высший даже попытался было вспомнить, когда пробовал нечто подобное, но ненасытность мешала ему соображать. Посасывая нежную плоть, он неосознанно сжимал смертную теснее, отчаянно желая впитать как можно больше этой чистоты, покуда ещё не пришло время навсегда лишить девушку непорочной энергии.
Эйден и не заметил, как миллионами маленьких фейерверков снова искрилась бледная кожа под его ладонями. Он хотел заполучить как можно больше эмоций, однако не в силах устоять перед вожделением, слегка склонился и направил свой раскалённый член в нежные врата.
Девушка невольно застонала, когда ее медленно стало распирать изнутри.
— Нет-нет, — шептала она испуганно. — Я ещё не готова!
— Готова, — безотказно отозвался Архонт, ловя ее протесты губами, и жестко удерживая ее бёдра.
Она принялась извиваться, не осознавая, что таким образом только усугубляет положение, в котором оказалась. Высший дал ей возможность ещё немного помучить себя, но боль в чреслах не позволяла уже сдерживаться. Поэтому уже через мгновение, больше не в силах томится в предвкушении, он жестко притянул бедра девушки к себе.
Пронзительный крик, казалось, затмил даже шум водопада, и смертная обессилено обмякла в руках Архонта. Он замер, в попытке совладать со сбившимся дыханием, но и не решаясь пошевелиться. Если бы Эйден не ощущал сейчас мощный прилив ее мучительной энергии, то подумал бы, что смертная потеряла сознание.
Чувствуя нестерпимую пульсацию внизу живота и отток болезненной волны исходящей от девушки, Эйден подался бёдрами вперед, проникая ещё глубже в хрупкое тело.
— Нет, пожалуйста, — закричала она, вдруг оживившись, и принялась изо всех сил выворачиваться от удерживающих ее рук.
Однако Архонт не был намерен выпускать сладостное тело. Обхватив девушку крепче, он с силой вошёл в неё до упора, тем самым заставляя смертную обдать его волной ненависти.
— Это слишком много, — болезненно застонала она. — Словно разрывает изнутри... — задыхалась она. — Отпустите, умоляю!
— Рано или поздно, — пробормотал он, продолжая свои беспощадные движения. — Сопротивляясь, ты делаешь себе только хуже, — сказал он наставительно.
И снова раздражающее смирение заполонило разум Архонта. А затем отвращение…
Эйден был в ярости. Ещё ни разу за свою бессмертную жизнь он не получал такого отклика во время секса.
«Эта девка, похоже, бракованная какая-то... — его мысли прервались, когда наслаждение тонкой ниточкой потянулось по венам. — Наконец-таки», — Архонт облегченно выдохнул, чувствуя, что с каждым его толчком новые ощущения девушки одно за другим проникают в него.
Несравнимая ни с чем эйфория рождалась в бесчувственной душе Высшего в ответ на удовольствие, которым девушка стала щедро делиться с ним.
— Не могу... — она, очевидно, была в полнейшем замешательстве, от неожиданных перемен в своём теле. — Так не должно быть...
— Выкинь уже свои чертовы сомнения! — прорычал Архонт у неё над ухом. — Ты мешаешь мне получать удовольствие.
Мужчина ускорил движения и коснулся горячим ртом тонкой шеи, слегка прикусывая нежную кожу.
Услышав тихий невольный стон, он понял, что, наконец, нашёл правильный подход для обнажения положительных эмоций своей жертвы. Его руки осторожно двинулись по хрупкому телу, то и дело воспламеняя шелковистую кожу. В прямом смысле. Но Архонту уже было некогда следить за огненными перебоями. Все его внимание сейчас сосредоточилось на соленых от слез губах.
Она больше не противилась его поцелуям, и теперь он мог беспрепятственно упиваться диковинным для девушки возбуждением.
— Сейчас хорошо? — прерывая поцелуй, прохрипел он, вновь ощутив толику страха, казавшейся сейчас ложкой дёгтя в этой потрясающей вязкой бочке мёда.
— Я боюсь, что снова будет больно, — сбивчиво отозвалась она.
— Нет. Больше не будет, — но чувствуя, что смертная, видимо так и не поддавшись его чарам окончательно, все ещё не доверяет ему, добавил. — Обещаю, осталось только самое приятное, — он снова припал к ее губам.
Она вдруг неуверенно ответила на поцелуй, и Архонт ощутил напряжение от этого неумелого отклика:
