В деревне я готова была пойти на все, лишь бы перестать привлекать внимание старейшины. Но теперь, находясь рядом с мистером, мне почему-то стало жаль потерянной женственности.
Он так смотрит на всех этих девушек... Может, и на меня мог бы? Однажды ведь он уже захотел меня?
Хотя он и лица-то моего не видел.
А если бы видел? Я вновь застыла, разглядывая своё отражение, пытаясь воссоздать в памяти свой прежний образ. Хотя вроде ничего и не поменялось, кроме длины каштановых волос, которые теперь представляли собой короткую мальчишескую стрижку: все те же светло-зелёные глаза, обрамлённые темными ресницами, чёрные брови, как я узнала из телевизора, весьма не ухоженные, большой рот, и щечки-яблочки, как говорила мама, которые теперь казались немного впавшими.
Дааа, должно быть, по мерками большого мира, я далеко не красавица. При свете дня мистер наверно и не взглянул бы в мою сторону... А теперь еще и отчаянные попытки притворяться парнем окончательно обесценивают мою персону в его глазах.
Глупая!
Нафантазировала себе чего-то!
Я стала стягивать с себя одежду, желая поскорее закончить эту пытку зеркальной комнатой.
Бросила недовольный взгляд на перетянутую грудь.
Ничего женственного. Мальчишка! Даже фигуры нормальной не отрастила.
Однако... почему-то в его руках я не чувствовала себя какой-то ущербной. Казалось, будто весь мир сосредоточился на мне, когда его большие ладони бесстыдно касались моего тела... Я неосознанно скользнула рукой по перетянутой груди, и невольно вспомнила ночные события.
Странно, все же… Кажется, он и не помнит ничего. Ведь даже виду не подал... Может он лунатик?
Когда я думаю обо всех этих его обмороках, лихорадке и чем-то похожем на провалы в памяти, я начинаю волноваться, что мой мистер серьезно болен... К тому же он практически ничего не ест, а в его холодильнике мышь повесилась.
Только ни это!
Мои мысли вдруг прервал звук звякнувших колец, на которых висела тяжелая штора, и в образовавшемся просвете я увидела своего хозяина: с равнодушным видом он изучал своё отражение в зеркале у дальней стены просторного помещения, оценивающе поправляя манжеты, и затягивая галстук на своей широкой шее, под восхищенные вздохи работниц магазина, что столпились в дверях комнаты.
Он же ещё такой молодой и... красивый. В смысле цвет лица кажется вполне здоровым! Да и в целом, он выглядит очень крепким... Он ведь в порядке? Сейчас вроде не похоже, что он серьезно болен.
Но у мамы тоже долгое время не было видимых признаков...
Пытаясь сдержать неожиданно подступившие к глазам слёзы, я прижала к груди рубашку, которую так и забыла примерить.
В этом мире у меня больше никогошеньки не осталось... К горлу даже тошнота подступила от волнения.
Вы... вы ведь будете в порядке, мистер?
Будто услышав мой мысленный вопрос, хозяин вдруг бросил строгий взгляд исподлобья в зеркало и цепко поймал меня в плен своих чёрных глаз. Большая рука застыла, продолжая удерживать галстук. Внимание его едва ли не физически ощутимо скользнуло по моей спине.
Нахмурился и прикрыл глаза, будто у него неожиданно разболелась голова. Потянул пальцами галстук, который только что норовил затянуть потуже, теперь ослабляя, как если бы ему не хватало воздуха.
Мне хотелось повернуться и убедиться, что он в порядке, однако я вовремя осознала, что забыла одеться. Вот черт! Надеюсь, он ничего не заметил?
Нужно будет справиться у доктора Джея о состоянии моего хозяина. Я должна знать, чем могу ему помочь...
Оценивая новый костюм из огнеупорной ткани, Эйден бросил неосознанный взгляд на примерочную, в которой уже с полчаса прятался малец, и в удивлении поймал на себе встревоженный взгляд служки, исподтишка наблюдавшего за ним через зеркало.
«Что с лицом? — не отдавая себе отчета, Архонт принялся изучать стройный силуэт: острые плечики, выпирающие лопатки, почему-то перемотанные широким бинтом. — Кажется, Джей забыл предупредить меня о том, что малец ещё не до конца оправился от побоев в деревне. Раз у него проблемы со спиной, это отчасти оправдывает его гипер неуклюжесть, — каждая косточка позвоночника проглядывалась на ссутулившейся спине: — Отвратительно. Худющий, будто его не кормят... Точно... о человеческой еде-то я и вовсе забыл. Если мне нет необходимости питаться, то мелкий так долго не протянет. Надо будет купить что-нибудь. Интересно, что ему нравится... — Архонт нахмурился, вдруг осознав, что в своих мыслях забрёл куда-то не туда. — Черт. Мне нет никакого дела до его предпочтений! — прикрыл глаза, чтобы отвлечься, однако мысленному взору все ещё представали ясно-зелёные глаза, показавшиеся настолько расстроенными, будто в них даже мелькнули слёзы.
Давление в груди мешало дышать, и Эйден потянул тщательно завязанный узел галстука, но тут же открыл глаза и снова взглянул туда, где только что видел встревоженное лицо, однако теперь шторка оказалась задернута.
«Неужели обидел кто? — он обвёл подозрительным взглядом присутствующих работниц. — Нет, вряд ли. Он слишком смазлив, чтобы вызвать негатив... Тогда, что не так?» — некое подобие любопытства, совершенно не присущего Архонту, завладело мыслями Эйдена, и прежде чем успел оценить неуместность сего действа, он уже стоял перед примерочной кабинкой.
— Эй, ты, — тихо сказал он в плотную шторку, и из-за неё тут же послышалась какая-то возня. — Ты чего там? — его рука в нерешительности застыла в сантиметре от непроницаемой ткани, скрывавшей от него ответ на вопрос.
— Н-ничего, — послышался взволнованный голос, в котором Архонт явно уловил некую горечь, убеждаясь в своих догадках. — Вешалка упала, — будто бы оправдывался малец.
Послышались новые звуки возни и Эйден, наконец, одернул ткань, придирчиво уставившись на Луча, который, резко запахнув на груди рубашку, замер, и казалось, даже дыхание затаил.
— Признавайся! — выпалил Высший, вглядываясь в раскрасневшиеся глаза служки, которые с этим требованием расширились, едва не норовя вывалиться из орбит. — Ты что... — Эйден презрительно прищурился, — плакал?
Показалось, что Луч облегченно выдохнул:
— Нет, — мотнул головой, расслабляя плечи.
— Ты ведь не посмеешь мне лгать? Тебя тут кто-то оскорбил?
— Нет-нет, — парнишка настолько спокойно отмахнулся от высказанных предположений, что Эйдена одолел очередной приступ непривычного любопытства, касательно причин расстройства Луча.
Он вдруг грубо поймал запястье мальца, заставляя его отнять руку от груди:
— Почему ты снова ведёшь себя как баба? — злобно процедил Архонт. — Отвечай, чего разнылся?
Высшего окатило волной тревоги, однако на смену привычной робости быстро пришла непоколебимая уверенность:
— Хмм, — протянул Эйден, наслаждаясь энергией. — Значит, сам не признаешься, — он кивнул в сторону недозастегнутой рубахи, и вдруг замялся, а парень отчего-то стал заметно нервничать. — Это... из-за того, что ещё болит?
