В мысли ворвались непрошеные воспоминания: горячие губы на моей шее...
Я тряхнула головой: должно быть это все его болезнь. Он чувствовал себя плохо, а я, можно сказать, воспользовалась этим: вместо того, чтобы оттолкнуть, остановить хозяина, который очевидно впал в забытие — наслаждалась его ласками, явно адресованными не мне!
Но эти прикосновения... Кажется, именно они поселили в моем теле мучительную истому.
Вот же бессовестная!
Мистер, возможно, мучается от неизлечимой болезни, а я, вместо того, чтобы думать, как ему помочь, млею от воспоминаний о его руках. Если подумать, последние дни он выглядит особенно нездорово: обычно гладко выбритый, и с тщательно уложенными волосами, сейчас стал походить на лешего, вид болезненный, весь взъерошенный, взгляд нервозный. Теперь он и вовсе перестал меня о чём-то просить, и каждый раз, когда мы случайно сталкиваемся в доме, едва ли не вздрагивает от неожиданности.
Нужно сообщить о состоянии хозяина доктору Джею, но он так и не выходит на связь, а потому и вопрос с Батом тоже остался нерешенным.
С неожиданно пробудившимся зверским аппетитом, я уже заканчивала уплетать свой полдник, состоящий из темного хлеба, ананаса и анчоусов, когда мои мысли прервал глухой стук.
Достаточно было немного повернуть голову, чтобы обнаружить источник звука: парень, с виду немногим старше меня, с довольно длинными волосами, и с каким-то одухотворенным изумлением на лице, во все глаза глядел на меня.
— Добрый день, — бросила я, догадываясь, что это тот самый додельный садовник, приведший в порядок заброшенный сад, и собиралась вернуться к концентрации над своим ланчем, ведь «здоровое питание» осталось едва ли не единственным заданием от мистера, когда мой взгляд уцепился за лежащие у ног парня розы: — О, как же так?! — я бросилась собирать неосторожно рассыпанную красоту, и садовник присел рядом.
— А ты... — начал он осипшим голосом, похоже, ранее не догадываясь, что в доме живет ещё кто-то кроме хозяина.
— Луч, — отозвалась я.
— Очень. Приятно. Луч, — сказал молодой человек, делая ударение на каждом слове, будто в этой информации было действительно нечто важное. — Дан, — он протянул руку, и я, ещё не чувствуя подвоха, хотела быстренько ее пожать, однако парень не торопился отпускать мою ладонь, вместо этого, он дернул меня к себе, и я упала коленями на розы: — Слыхал, о любви с первого взгляда? Похоже, это она! — прошептал он порывисто, а у меня челюсть отвисла.
Какого с этими мужиками творится?
Я ж вроде... парень? Или...
Окинув себя быстрым взглядом, я пришла к выводу, что все ещё в мужской одежде, а бинты все так же причиняют дискомфорт при дыхании. Так что же...
Может хозяин прав, и я слишком пахну... женщиной? Что-то вроде феромонов?
— Ай, — выдохнула я, и стала выбираться из неловкого положения, с трудом поднимая колени с цветов. — Черт, — пробормотала я, обнаружив, что некоторые шипы довольно глубоко вонзились в кожу. — Надо бы собрать цветы, — пробормотала я так, будто не расслышала того, что он сказал.
— О, нет! — Дан всплеснул руками, и бросился к раковине, и уже через секунду вернулся, вооружившись водой и полотенцем. — Прости, сладкий... — он насточиво усадил меня на стул.
Я скрипнула зубами от этого неожиданно неприятного для меня обращения, и когда парень коснулся моих ног мягкой тканью, чтобы стереть кровь, поспешила его остановить:
— Нет-нет, не нужно! Я самостоятельно справлюсь, — попыталась забрать полотенце, однако он не уступал.
— Позволь мне сделать это для тебя, — проникновенно прошептал он, а меня передернуло.
— Не стоит. Мы едва познакомились, не думаю, что будет уместно позволить мыть мне ноги.
То, что произошло дальше, заставило меня потерять дар речи...
Дан вдруг приподнял мою ступню, и, поймав большой палец ртом, принялся его посасывать.
Какого черта он творит?
Невольно подумалось насколько чистые у меня ноги, а то ведь бедолага и стоматит какой заработать может... Помнится, к маме пришёл один такой любитель немытых овощей, мужичок даже рот открыть не мог. Теперь подумалось, что может он тоже любил пососать чьи-то пальцы?
— Ты такой сладкий, что я предпочёл бы тебя вылизать, — освободив рот, пробормотал Дан, отвлекая меня от воспоминаний о прошлой жизни. — Но пока ограничусь мытьем.
— Ромашка, — ляпнула я.
— Что? — непонимающе переспросил он.
— При стоматите помогает полоскать рот отваром из ромашки...
Секунда замешательства, и новый знакомый прыснул от смеха:
— Ты такой милашка! Сегодня вечером свободен? Хочу тебя... сводить куда-нибудь.
— О чем ты?
— Как насчёт секса без обязательств? Для начала, — вдруг выпалил он, и у меня глаза на лоб полезли. — Можешь даже выбрать роль: актив, пассив?
У них тут так принято? Говорить о... эмм... сексе с... да не важно с кем! Я в принципе даже думать об этом стесняюсь, не то, что вслух говорить, а они...
Когда первый шок прошёл, я замотала головой:
— О, нет! Я не... не занимаюсь... этим.
— Лгунишка, — усмехнулся он, хитро прищурившись. — Я видел, как тебя едва не оттрахал хозяин, и с того дня больше думать ни о чем не могу. Хочу тебя себе! Мы могли бы сразу обсудить наши желания...
Меня ещё раз передернуло, и я попыталась встать, однако он удержал меня, и снова поднёс мою ступню к своим губам:
— Хочешь отсосу? — лизнув мой палец, шепнул он.
Снова языковой барьер?
Отсосать кровь после укуса змеи — так меня... это... вроде пока никто не кусал...
— Что? — вместо ответа зачем-то спросила я.
Может он и дальше собирается сосать мои пальцы? Но зачем? Может у них это что-то вроде проявления симпатии?
— Хотелось бы член, — прервал Дан мои домыслы, и на его губах появилась кривая ухмылка.
Сосать... эммм... член? Он про этот... отросток? Разве он не для другого предназначен?
— Зачем? — не унималось мое любопытство.
— Хочу доставить тебе удовольствие, — кажется, теперь его удивил мой вопрос.
Любопытно...
— Значит, если пососать отросток, то это принесёт удовольствие?
Его глаза вдруг расширились:
— Неужели тебе ещё ни разу в жизни не делали минет? Ты такой невинный... — его рука скользнула вверх по моей ноге к бедру. — Значит, у меня есть шанс стать твоим первым — это так возбуждает. Я обещаю быть с тобой нежным, мой мальчик.
— Ты всегда себя так ведёшь с малознакомыми людьми? — остановив, наконец, его руку, уже юркнувшую под шорты, спросила я.
