Маленький человек, сумевший поселить в голове бессмертного большую проблему, даже не подозревал в какое смятение приводит Высшего одним своим видом... запахом... голосом. С прошлого вечера Эйден не мог отделаться от своих фантазий и теперь до дрожи сжимал кулаки, не в силах отбросить абсурдные иллюзии. Сейчас, видя перед собой миниатюрный скрутившийся калачиком силуэт, ему было проще обычного поверить, что на кровати лежит девушка…
Кажется, так просто: подойти и, аккуратно откинув полотенце, узнать наверняка. Однако Эйден медлил, будучи не готовым так поспешно развеять образ, созданный в его голове за последние сутки.
«Если он все же парень, то я не только пидар, но ещё и мудак, пытающийся маскировать свои слабости выдумками, — он и не заметил, как очутился у ног слуги. — Доктор вроде сказал проверить температуру, — будто придумав оправдание, он встал коленом на покрывало, и потянулся к голове парнишки. — Ох, Эйден, не играл бы ты с огнём: потом останешься на пепелище...» — нависая над хрупким телом, бранил себя он, однако склонился и прикоснулся губами к виску спящего создания.
— Прости, — прошептал он тихо, — но... если я не развею свои подозрения прямо сейчас, то просто свихнусь... — его рука легла на бедро Луча и неторопливо забралась под полотенце. — Пожалуйста... — шептал он, прижавшись головой ко лбу служки, вдыхая аромат его чистоты и своей грязи, которой он пропитывался долгие годы беспутных блужданий.
Но теперь, он наконец отчетливо осознавал чего хочет...
Рука уткнулась в пухлые складочки, и Эйден, нахмурившись, затаил участившееся дыхание, боясь выдать желаемое за действительное, однако палец очертил бархатистые лепестки, и, скользнув меж них, упёрся в чувственную бусинку, заставляя Луча заерзать во сне.
— О, деевочка, — на выдохе простонал Архонт, зарываясь лицом в тёмные волосы, наконец, в полной мере затягиваясь пленительным ароматом.
Черти в его душе принялись разводить костры, испепеляя органы всепоглощающим желанием, не обременённым более муками уязвлённой мужской гордости. А сердце отбивало дьявольские ритмы, словно ударами в гонг, тарабаня в ушах Архонта, не позволяя ему слышать собственные мысли.
— Малышка... Что же ты со мной сделала?
Его губы разомкнулись на тонкой шее и осторожно впились в нежную плоть, посасывая, спускаясь ниже, и прокладывая языком дорожку из влажных узоров к груди. Нетерпеливо сдернув полотенце, он поймал ртом напряженный сосок — темную вершинку небольшой, но налитой груди. Девушка, что-то невнятно бормоча во сне, тихо застонала.
Казалось бы, все, что было необходимо, и даже больше, Высший узнал, однако его руки, не дожидаясь, пока проснётся совесть, продолжали своё исследование. Пальцы нетерпеливо раздвинули увлажнившиеся складочки, и стали неспешно проникать в тесный бутон.
«Такая сладкая... — ему хотелось немедленно ворваться в нежное тело столь долго сдерживаемым желанием к этому ангельскому творению, но он не спешил, наслаждаясь своим открытием. — Это ведь не сон?»
— Хозяяин, — простонала девушка, и Эйден, словно молнией поражённый этим слабым голосом, резко поднял голову.
«Спит. И... зовёт меня?» — он ощутил сладкую пульсацию внизу живота, тогда как его член уже и без того был напряжен до боли. Из-за неудовлетворенного желания, на смену всепоглощающей нежности, вдруг ворвался приступ ярости:
«Маленькая паршивка... я думал, что спятил! Прямо сейчас трахну ее, чтобы освободиться уже от этого наваждения! — однако он почему-то не торопился приступать к исполнению угрозы, а продолжал вглядываться в девичьи черты. — Малышка, почему же ты не призналась? — он осознал, что на этот вопрос прекрасно отвечал его неосознанный порыв немедленно овладеть лживой девушкой. — Верно. Если бы она сказала правду с самого начала, я бы просто использовал ее: и в купели, и на мотоцикле, и на туалетном столике — везде... я бы брал ее до тех пор, пока не утолил бы свой бешеный голод! Или... пока бы ненароком не сжёг свою смертную слабость... Я — животное! Но она притворялась парнем ещё в деревне, а значит, весь этот спектакль изначально был устроен не для меня... точно, — он стиснул кулак, впиваясь ногтями в ладонь: — Ее изнасиловал какой-то ублюдок. Видимо поэтому она и прячет свою женственность за мужским тряпьём, нужно сказать не очень успешно прячет: ее запахом будто весь дом пропитался, сводя меня с ума, — не отдавая себе отчета, он подался вперёд и уткнулся кончиком носа в темную макушку. — Чтобы животное, вроде меня, не посмело навредить...» — Высший скрипнул зубами, чувствуя, как его необузданное желание начинает подавлять совесть, и нехотя вытащил палец из тесного грота.
— Прости... — он коснулся губами хрупкого плечика. — Луч, — стараясь унять вожделение, он задумался над тем, как должна выглядеть реальная жизнь этого ангела с обломанными крыльями. — Интересно... и как же тебя зовут на самом деле?
Широкая ладонь продолжала поглаживать нежное бедро, слегка сжимая кожу, будто это должно было помочь Высшему взять себя в руки, однако, похоже, это оказывало обратный эффект, лишь пробуждая новую волну желания.
Резко одернув руку, Архонт сжал ее в кулак до побелевших костяшек:
— Уймись же... Уймись, — рычал он, сквозь стиснутые зубы, однако непослушная ладонь уже легла на бледную щечку.
Он осознавал, что ведёт себя, как ребёнок, которому подарили игрушку, о которой он давно мечтал, и теперь, проживший много веков «мальчишка» никак не мог ею налюбоваться и перестать трогать, будто боясь, что стоит ему сейчас ее отпустить, как она тут же обернётся лишь воспоминанием о красочном сне.
Большой палец скользнул по мягким губам, и у Высшего пересохло во рту от желания снова попробовать их на вкус.
— Я целовал этот рот, — шептал он тихо, доводя себя воспоминаниями до исступления, — и... о, боги, — прохрипел он, прикрывая глаза, когда в голову ворвались красочные картинки, как пухлые губки ласкали его член. — Какой же я дурак! Она ведь просто сочится женственностью... ОНА. Маленькая женщина, — он гладил ее волосы, пропуская короткие локоны между пальцев.
За окном вдруг послышались раскаты грома, и девушка, вздрогнув, тихо захныкала во сне.
— Тише-тише, малышка, — он опустился рядом с лгуньей на покрывало, и бережно притянул хрупкую фигурку к своей груди, наслаждаясь тем, как девушка в его объятиях успокаивается.
Эйден старался не упустить и собственные эмоции, порождённые этими объятиями: облегчение, удовольствие, желание, нежность, забота, и... было там что-то ещё… Но палитра чувств, оказывается, только начала открываться «незрелому» бессметному, а потому он пока не способен был подобрать определения для каждой своей эмоции, пробуждающейся в некогда бесчувственном теле при одной только мысли о смертном создании сладко посапывающем в его руках...
Я открыла глаза на рассвете, и, резко сев в кровати, огляделась.
Ну надо же... как реалистично!
С тех пор как я оказалась в этом доме, мне, вперемешку с привычными кошмарами, стали сниться сны, в которых хозяин ласкает меня своими огромными ручищами, целует все мое тело, и шепчет всякие приятные слова, но сегодняшний сон побил все рекорды...
