Старик вышел, оставив гостя наедине с мерзким послевкусием.
«Ну, по крайней мере, он хотя бы боится меня. Пожалуй, единственная адекватная эмоция в его больном сознании».
Связавшись, наконец, с одним из своих братьев, Эйден кратко изложил суть своих злоключений и сообщил приблизительное местонахождение, которое успел понять со слов местных.
— Вот это тебя угораздило! — смеялся брат, чем лишь сильнее раздражал Эйдена. — А я и думаю, куда это ты пропал без предупреждения на несколько месяцев.
— Рэм, отправь за мной вертушку побыстрее, — сказал Эйден. — Если бы я мог, то впал бы в депрессию от этого места. Я хочу живо очутиться дома: спать в своей кровати, помыться, в конце концов, и забыть уже обо всем, что тут произошло.
— Ну, ночью точно не получится отыскать тебя, так что сегодня перебьешься как-нибудь без душа и сна. Думаю, может потребоваться несколько дней, чтобы установить твоё точное местонахождение.
— Я даю вам два! Иначе, клянусь, я выберусь отсюда сам, а затем заставлю каждого из моих дорогих братьев повторить этот «незабываемый» тур в Боливию!
— Ладно, не кипятись. Видимо ты действительно устал, раз снизошёл до имитации человеческой злости, — усмехнулся Рэм. — Лучше расскажи, там есть интересные особи?
Эйден невольно глянул в сторону входной двери, за которой по-прежнему сидела девушка, укрытая пологом темных волос.
— Они тут все интересные, — он прищурился, увидев, как старик не по-родственному касается девичьей шеи. — Поэтому и хочу побыстрее свалить. Боюсь пропитаться этим сумасшествием, — пробормотал он. — Не забудь захватить чистую одежду, моя одеревенела от крови смертных. И ещё раз прошу, не медли! — положив трубку, Эйден вышел из дома.
— Ты сама виновата, что выросла такой красивой, негодница, — бормотал старик, будто так и не заметив, что их уединение нарушили.
— Благодарю, — Архонт слегка поклонился старику, желая, однако уловить в сгущающейся темноте лик черноволосой. Старейшина нехотя одернул руку, уже скользнувшую девушке за воротник. — Через пару дней я покину вашу деревню.
Девушка что-то быстро сказала старику, так и не поднимая головы, и старец снова замахнулся.
— Простите, — снова прервал его Эйден, — что потревожил, — холодно закончил он и повернулся, чтобы уйти.
Архонт вышел на узкую, поросшую травой улицу и отправился в направлении предполагаемого центра деревни. Однако прежде бросив бездумный взгляд в сторону двора, где осталась эта странная пара.
Вожделение присуще каждому Архонту. А из имевшихся в деревне особей женского пола только эта загадочная незнакомка, чьего лица он так и не смог разглядеть, будила в нем инстинктивный интерес.
«Всё старухи, да толстухи с гнилыми зубами. Должно быть и эта уродливая, а у меня едва ли слюни не потекли от зависти этому смертному, — Эйден потрепал свои грязные волосы, пытаясь прийти в себя. — Воздержание от секса, сродни воздержанию от энергии, тоже начинает вызывать ломоту в теле, да ещё и порождая противоречивые для нашей расы чувства. Все-таки пока я не испытывал большего прилива сил, как после удовлетворения этой физической потребности, — он вышел на площадь, являвшейся негласным центром деревни, и стал озираться. — Было бы неплохо найти ночлег. И душ. Допустим, мне не обязательно спать, но сон помог бы сэкономить имеющуюся энергию, да и к комфорту я привык... В идеале ещё бы и девку на ночь. Тогда не только сэкономил бы, но ещё и подзарядился, а то это никуда не годится», — Эйден в очередной раз за этот длинный день щелкнул пальцами и вновь увидел в ладони огонёк, будто от спички, который тут же потух.
— Черт, — пробормотал он, снова щёлкнув пальцами, но в этот раз ему и вовсе достались лишь жалкие искры.
«Должно быть, я слишком долго оставался без подпитки, и на восстановление необходимо больше энергии. Видимо тот, кто вытащил меня из леса, сполна накормил меня своим страхом, однако этого едва ли хватит на два дня».
Люди побаивались чужестранца, а потому никто не спешил предлагать заблудшему путнику помощь. Поймав в конце улицы очередного прохожего, Эйден снова попытался объясниться со смертным:
— Ночлег. Мне нужен.
Его раздражала необходимость просить что-то у людей, но других идей привестись в порядок и получить долгожданный комфорт, он пока не находил.
Незнакомец помотал головой, пожимая плечами, и собрался было поскорее сбежать от чужака, но Высший в нетерпении схватил его за руку:
— Мне всего лишь... — он осекся, почувствовав волну презрения от жалкого человечишки, и злость заполнила его естество. — Черт! — прорычал он, давая выход напряжению, зудящему в его теле весь день. — Ответь лишь на один вопрос! — у него возникла мысль, кто мог бы быть достаточно добродушным, чтобы дать ночлег незнакомцу. Должно быть тот же, кто не смог пройти мимо умирающего в джунглях. — Кто меня сюда притащил? — медленно проговорил Эйден на русском.
Провал в памяти, который не позволял ему самостоятельно вспомнить лицо спасителя, Архонт списывал на невыносимые даже для бессмертного сознания муки.
Почувствовав сейчас сомнение, исходящее от мужичка, рявкнул:
— Имя!
— Ив. Ив! Только отпусти, окаянный!
Высший разжал руку, позволив смертному быстрее уносить ноги.
— Ну и кто у нас Ив? Где мне его теперь искать? — пробормотал Эйден, равнодушно потирая ладони, будто не он только что намеревался испепелить прохожего, которому просто повезло, что у Владыки сегодня неисправно огниво.
Задыхаясь от слез и отчаяния, я выбежала из деревни:
— Что же мне делать? Что делать? Ма-ма, — плакала я в голос, размазывая грязными руками слёзы по лицу. — Этот мерзкий старик! — меня передернуло, и, выбежав на берег холодного источника, я тут же принялась срывать с себя одежду, желая отмыться от наглых прикосновений старика.
Сейчас, даже когда он просто смотрит в мою сторону этим плотоядным взглядом, я хочу умереть! Я не вынесу большего!
Бросившись в ледяную воду, я заплыла под небольшой водопад. Тяжёлые потоки воды, больно обрушиваясь на мою спину, помогали немного успокоиться.
— Значит, Ева — первородная грешница? Да только родители нарекли меня Эвитой! Все в деревне пляшут под дудку этого деспота! Запугивает меня? Было бы чем, — выла я в голос. — С детства привыкла уже к этой травле и издевательствам! Боюсь меня не удивить ещё сильнее! Разве что... убьют... Тем лучше! Отправлюсь к родителям. Для них я всегда была лучиком счастья, а никакая ни Ева — дитя порока, — теперь я тихо плакала, чувствуя, как боль от побоев отступает в холодной воде. — Почему они не сбежали из этой чертовой деревни? Гадкий старикашка! — я сжала дрожащие кулаки. — Если бы он не изводил моих бедных родителей самой тяжёлой работой в деревне, они бы ещё были живы. Бездушный демон, в обличие мерзкого трухлявого пня! Мало того, что теперь заставляет меня выполнять обязанности родителей, так ещё и решил повесить на меня, как он говорит, долг моей матери! — я в ужасе металась под холодными потоками. — Нужно бежать. Если бы ни этот умирающий странник, меня бы уже здесь не было. А в итоге он вовсе и не похож на умирающего, кажется вполне себе в порядке. Да и умирающие не лезут целоваться к первым встречным, — пробормотала я, невольно приложив руку к губам. — Должно быть, он блаженный, — продолжала недовольно бубнить, однако неожиданно почувствовав необъяснимый прилив тепла, возникший где-то внизу живота и неторопливо расползающийся по всему телу до самых кончиков, замёрзших в ледяной воде, пальцев.
