Мирис схватили. Она задергалась в руках охранников, закричала, взывая к милосердию, но Виллор остался глух. Эта ведьма ничем не отличалась от ей подобных. Он не была ни лучше, ни хуже других свободных магов и ведьм. Инквизитор не видел повода идти против закона и своей совести. Сколько их было, кто уверял в том, что не творил зла? Их постигла одна и та же участь, так почему же ведьма Мирис должна была ее избежать? Чем она заслужила снисхождение? У тех, кто был уже казнен наверняка нашлись бы защитники, готовые вступиться за приговоренного, но таких не оказывалось рядом, или же попросту опасались перечить инквизиции. Так была ли Мирис хоть чем-то лучше других?
– Привести приговор в исполнение, – это стало ответом старшего инквизитора.
И тогда… Мирис вырвалась из рук охраны, бросилась к Виллору и обхватила его голову ладонями, вынудив склониться к ней. Заглянула в глаза. Эйдан помнил этот взгляд: прямой, сосредоточенный, без мольбы и затаенного страха. Никс оттащил «ведьму» от друга, но она, ударив его, вновь кинулась в шейду. Вцепилась, словно клещами, опять заглянула в глаза…
– Тот самый момент, – прошептал Эйдан.
Да, несомненно, Мирис выплетала основу печати, и перстень пропустил ее сквозь заслон. Что это может значить? Только одно, магиня пользовалась иной формой направления потока. Выходит, адепты Нераты иначе управляют Силой? Это что-то, что было незнакомо создателям защиты для инквизиторов.
– Нерата становится всё занимательней и занимательней, – усмехнулся шейд и открыл глаза.
Небо порозовело, скоро совсем рассветет. Эта мысль лишь задела сознание инквизитора. Он вновь растворялся среди воспоминаний о недавнем прошлом…
– Ваше благородие, пощадите! – взвыли бабы, ободренные выходкой ведьмы.
Они заглушили то, что произнесла Мирис прежде, чем ее вновь оторвали от шейда. Он пытался скинуть с себя ее руки, но худенькая женщина оказалась неожиданно сильной. Она повисла на Эйдане, продолжая удерживать его взгляд. Еще и деревенские дуры… Они отвлекали вытьем, приводили в ярость. Взбешенным оказался и Никс, а после и охранники, которые скопом бросились на «ведьму». Она не сказала им ни слова, только лягалась, как дикая кобыла, продолжая цепляться за старшего инквизитора. Ей нужно было время, чтобы довести начатое до конца, и Мирис изо всех сил боролась, зная, что другой возможности ей не дадут.
Никс несколько раз ударил женщину прежде, чем ее волчья хватка ослабла. Мирис сбивали с Виллора, и крестьяне, все-таки поддавшись всему этому безумию, бросились на помощь «ведьме». Возможно, они даже смогли бы отбить ее, если бы один из охранников не выстрелил в здорового мужика, бежавшего к ним с топором. Толпа отхлынула, а Эйдан потерял терпение.
– К столбу. – Негромко велел он.
– Нет! – вот теперь в голосе Мирис появился страх.
Когда магиню привязали к столбу, Виллор обернулся к крестьянам.
– Принести солому, – приказал старший инквизитор.
Люди охнули. Никто не сдвинулся с места… в первую минуту. Первым очнулся староста. Он толкнул в спину своего сына:
– Неси, – хмуро сказал он, после обернулся к остальным и заорал: – Что рты раскрыли?! Совсем сдурели? Вы знаете, что творите? Мятеж! Это – мятеж!!! Знаете, что делают с мятежниками? Вы можете напасть на инквизиторов, и Мирис будет свободна. А дальше что? Я вас спрашиваю, дурачье! Ведьма уйдет отсюда, зато придет королевская гвардия! Шейд инквизитор кричал нам об этом, но его никто не услышал. А я, наконец, услышал и понял – я не хочу подыхать за ведьму Мирис! Всё, что она сделала для моей семьи – это дала травки от поноса. Дерьмо – не та цена, за которую я готов поставить жену и детей под ружья солдат короля! Не то, ради чего я отправлю внуков в приют!
– Но она спасла моего сына…
– Жизнь твоего сына не стоит жизни всей деревни! – гаркнул староста. – Несите солому!
И народ сдвинулся с места. Эйдан смотрел, как люди тащат солому, как виновато смотрят на Мирис, а она не сводила взгляда со старшего инквизитора. Тогда это можно было посчитать за гордость, за ненависть, за смелость, но теперь Виллор точно знал, чем она занималась – связывала их с Гортом. Вопрос только в том, как Мирис сумела это сделать, потому что зверь в деревне не проявился ни разу, хоть и стоял рядом.
– Эйдан, – Никс склонился к нему, – ты действительно намерен сжечь ее? Такая казнь не использовалась уже лет двести.
Нет, Виллор не собирался сжигать ведьму. Это было наказание для крестьян, их моральная порка. Они должны были сами подготовить Мирис к смерти, сами притащить солому и поджечь ее. Прочувствовать, осознать, пережить. Старший инквизитор шепнул лучшему стрелку в его отряде, чтобы он всадил пулю между глаз ведьмы, когда займется ее одежда. Закон не требовал мучений приговоренных, не нужны они были и Виллору. Но деревенские сами привели приговор в исполнение, спасая свою ведьму. Они сделали даже больше, чем хотел шейд. И может, люди бы остались довольными выходкой неизвестного стрелка, и замысел старшего инквизитора пошел прахом, но Никс не позволил им этого. Он хлопнул по плечу охранника, державшего наготове ружье, и громко произнес:
– Как славно, тебе даже не пришлось стрелять, они сами сделали всю работенку, – после обернулся к людям, до которых начал доходить смысл слов инквизитора: – Вы оказали содействие и помощь в приведении приговора к исполнению, и этим очистили свое доброе имя. Подозрение в мятежных намерениях с вас снято!
Впрочем, Эйдану было всё равно, что думали люди. Казнь свершилась, и еще один отступник перестал быть угрозой благополучию мира. Виллор подозревал, что разговоры о жестокости превентивных мер велись в этой деревне, как и во многих других городах и селах. Сведения о выходках свободных магов не распространялись, дабы это не вылилось в другую крайность – народный гнев. Стадо слепо. Это могло привести к расправе и над законопослушными магами. Поэтому огласки не было. И откуда было знать деревенским, что за полгода до того, как они встали за Мирис, секта «Первый день», уничтожила почти целиком поселение, где, наверное, до того дня люди тоже думали, что инквизиторы жестоки, и король дует на воду?
– И все-таки мне нужны сведения о бесовой Нерате. Ее адепты слишком опасны, – произнес негромко Эйдан, и Горт поднял голову. – Ты еще не голоден, дружок?
Зверь опустил голову на лапы. Это был ответ. Если Горт начинал чувствовать потребность в Силе, он облизывался. Между шейдом и его необычным питомцем уже давно установилась система знаков, которая заменяла им диалог. Они прекрасно понимали друг друга, что лишний раз подтверждало разум магического создания.
– Хорошо, – ответил Горту инквизитор и, поднявшись с кресла, закрыл страницу с воспоминаниями. Эта задачка была решена, и больше интереса не вызывала. Теперь можно было возвращаться к тем, которые еще оставались без результата.
Шейд посмотрел на брегет, пора было будить Язву. Слуги в это время уже приступали к своим обязанностям, и Фрай не должен быть исключением. Виллор прошел в маленькую комнатушку, где сладко сопел осведомитель, утомленный любовными играми.
