Пятница.
Достигнув лестницы, Кенни Такер почувствовал запах бекона, а когда вошел в кухню, у него в желудке разыгралась буря.
Его жена Сара — их браку в следующем месяце исполнялось двадцать два года — суетилась возле стойки, одной рукой управляясь со сковородой, а второй набирая что-то на мобильном.
— Доброе утро, соня, — проговорила она, улыбаясь через плечо.
Кенни зевнул и чмокнул ее в щеку, после чего, усевшись за завтрак, отхлебнул горячего кофе из чашки, что уже ждала его на столе. Он проследил за тем, как Сара, так и не отрывая глаз от телефона, разбила три яйца во вторую сковороду.
Едва дотягивая до пяти футов ростом, в футболке и штанах для йоги, с завязанными в конский хвост длинными каштановыми волосами, Сара даже в столь ранний час являла собой настоящий сгусток энергии. Не говоря уже о том, какой она все эти годы обладала красотой. Кенни с ней повезло.
— Во сколько же ты лег? — спросила она, беря лопатку и готовя яичницу-болтунью.
Он подавил очередной зевок.
— Точно не помню. Кажется, в начале первого.
Она покачала головой:
— Будешь сегодня на тренировке как зомби.
— Я не виноват, что кикер, идиот, дал маху и пришлось играть овертайм. Хорошо хоть «Стилерз»
[1] в этот раз выиграли.
Кенни был болельщиком питтсбургских команд — хоккейной, бейсбольной, но прежде всего футбольной — в третьем поколении, поэтому давно научился довольствоваться малым.
Он потер глаза.
— Как вкусно пахнет, милая.
— Через пару минут будет готово.
— Спасибо. Сегодня мне нельзя опаздывать. Я обещал помочь Такеру Бенджамину с эссе перед классным часом.
— Это безумно мило с твоей стороны. — Она положила на тарелку несколько ломтиков хрустящего бекона. — Только вот мне интересно, ты бы так же стремился ему помочь, не будь Такер таким хорошим нападающим?
Кенни поднял глаза над газетой, которую только что начал читать.
— Слушай, я прежде всего учитель английского и только потом футбольный тренер. Ты же знаешь.
— Конечно знаю, глупенький. Я просто пошутила. — Она переложила яичницу на тарелку и, подойдя к столу, уселась напротив мужа. — Бедняжка мой. Ты становишься таким ранимым, когда устаешь.
Он отхватил большой кусок яичницы, пожевал пару раз и широко открыл рот, чтобы она увидела в нем еду.
Сара рассмеялась:
— Ты омерзителен.
— Натали проснулась? — спросил он, захватывая следующий кусок.
— Уже в душе. Сказала, хочет сегодня прокатиться на автобусе.
Сара встала из-за стола, подошла к плите и снова стала тыкать в свой телефон.
— Блин, это можно как-то перемотать? — пробормотала она.
Кенни пристально на нее посмотрел.
— По поводу чего ты там так суетишься? Обычно в такую рань ты телефон в руки боишься взять. И не дай бог, если я возьму свой.
Она подняла на него глаза.
— Энджи написала. Ночью кто-то раз десять звонил в дверь. Весь дом разбудили. А когда Фрэнк, наконец, вышел посмотреть, там никого не было.
Энджи и Фрэнк Урбан жили в соседнем доме. Они были хорошими людьми, пусть Энджи, по мнению Кенни, немного перегибала с драматизмом и любовью к сплетням. Зато она приходилась Саре хорошей подругой, и этого было достаточно.
— Наверное, кто-то решил их разыграть, — ответил Кенни. — Мы детьми постоянно так развлекались.
— В ночь на четверг?
— Черт, я не помню уже, чем занимался на прошлой неделе, не то что тридцать лет назад. Наверняка какие-нибудь пьяные студенты.
— Слышал, как Бандит ночью лаял?
Бандитом звали их трехлетнего корги, который в тот момент сторожил Сарин огород на заднем дворе.
Кенни покачал головой:
— Я вообще ничего не слышал после того, как выключил телевизор и моя голова коснулась подушки. Меня просто вырубило.
Она сосредоточенно посмотрела на экран телефона.
— Он меня разбудил где-то в полчетвертого. Я думала, он опять следит из окна за енотами, и не придавала этому значения, пока утром мне не написала Энджи.
Думаешь, он услышал кого-то у соседей?
— Возможно. Или кого-то рядом с нашим домом. Наш-то звонок уже несколько месяцев как сломался, если помнишь.
— Помню, помню, я починю.
— Меня не это волнует, милый. Здесь просто со временем непонятно. Энджи говорит, Фрэнк вернулся в постель после половины четвертого. И Бандит начал лаять в это же время.
Кенни отодвинул пустую тарелку.
— Наверное, услышал шум у соседей. Ну и что?
— Есть! — воскликнула она, с гордостью протягивая ему телефон.
— Есть что?
— Послушай, — сказала она, отрываясь от телефона и переводя взгляд на Кенни. — Помнишь, ты в прошлом году поставил камеру, когда в районе с веранд стали пропадать вещи?
Кенни кивнул.
— Где-то на День благодарения было дело, да.
— Я все утро пыталась разобраться, как скачать запись этой ночи на телефон. Наконец-то получилось.
— Так что именно тебя взволновало, милая?
Сара пожала плечами:
— Думаю, сама мысль, что кто-то мог слоняться вокруг нашего дома посреди ночи. Помнишь, как несколько месяцев назад подруга Карли заметила, что за ней кто-то следил, когда она бегала? Это же было поздно вечером и всего в двух кварталах отсюда.
— Мне кажется, ты чересчур подозрительна, — отозвался Кенни, вставая из-за стола и кладя грязные тарелки в раковину.
Сара, вздохнув, вернулась к перемотке записи. Когда временной код высветил «3:28», она замедлила скорость и коснулась стрелки воспроизведения. На экране появилось черно-белое изображение их пустой веранды.
Кении задержался у раковины, чтобы разглядеть свое отражение в окне кухни и поправить галстук.
