— Если бы хотел испортить тебе жизнь, то попросту бы отчислил, выслав официальное уведомление, после которого пути назад уже нет, — раздраженно объяснил он.
В голове замелькали события наших предыдущих встреч, а вместе с этим понимание. Я дернулась, желая отпрянуть, но сильная рука удержала меня на месте.
— Дошло, наконец.
Его голос начал проникать в сознание, снова вызывая дремотную слабость, словно я только сейчас осознала, кто находится рядом со мной.
— Хочу предложить тебе сделку, Ло-ли-та, — интонация такая, словно он пропел каждый слог моего имени, вызывая мурашки.
Вздрогнула, отмахнувшись от незваной истомы.
— Я... н-не продаюсь, — выдавила, униженная своими догадками о том, что именно он собирается предложить.
— Даже если на кону твоя жизнь? — равнодушно поинтересовался ректор.
Кажется, я... сомневаюсь?
Свободная мужская рука неторопливо скользнула под куртку, обдавая заледеневшую кожу жаром.
— Совсем замерзла, — почти прошептал он, продолжая согревать мое тело своим. — Такая хрупкая. Так откуда же в тебе… силы противиться?
Его ладонь легко прошлась по позвоночнику и почему-то замерла на пояснице под майкой. Я невольно подняла голову, желая понять, что заставило ректора остановиться.
И... наткнулась на пылающий взгляд синих глаз. Как же все-таки красиво...
Он приоткрыл рот, не в силах сдержать тяжелое дыхание.
— Это... — прочистил неожиданно охрипшее горло, — даже лучше, чем я представлял.
Представлял что? Меня?
Теперь и мое дыхание сбилось.
— О, девочка... — Он прикрыл глаза, словно от удовольствия. — Ты даже не подозреваешь, насколько прекрасна, когда не боишься...
Боюсь? Ой, погодите-ка... Я же совсем забыла!
— Нет-нет-нет, — разочарованно прошептал он, теснее прижимая меня к себе за талию. — Только не страх снова.
— Я не могу принять ваше предложение, — выдавила я. — Не позволю растоптать мою мораль даже ценой жизни.
Холодная ухмылка вновь вернулась.
— Даже не выслушаешь условия сделки? — Ректор невесомо провел пальцем по моей щеке. — Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, какую низкую плату я готов предложить за твое будущее.
Моя решимость снова пошатнулась.
— Разве все не очевидно? Вы захотели студентку, а она посмела вам отказать...
Снова этот хищный прищур:
— Не считаешь, что с твоей стороны весьма самонадеянно полагать, что, оставаясь в здравом рассудке, я мог бы захотеть такую как ты?
Вопрос привел в чувство, словно пощечина.
— Но ваши действия...
— Сейчас я просто пытаюсь тебя согреть. Не то скоро мне станет не с кем заключать сделку, — равнодушно объяснил он.
Сложно поспорить. Мне определенно стало теплее в его горячих объятиях. Будто кровь, согретая его ладонью на пояснице, разносила тепло под кожей.
— Не стану отрицать, мое тело откликается на твое присутствие. На уровне инстинктов. Все-таки ты — особь женского пола, к тому же весьма привлекательная. Да и звуки, что издает этот милый ротик, мне по нраву. — Будто иллюстрируя свои слова, он слегка надавил пальцем на мою нижнюю губу, заставляя приоткрыть рот. — Ты весьма любопытная личность: талантливая, настоящая... живая. Не считая того, что за маской вежливости прячешь свои негативные чувства. Но умом я понимаю, что ты сумасшедшая. А я достаточно разумен, чтобы не связываться с блаженными.
Я была сбита с толку его сомнительными комплиментами вперемешку с оскорблениями.
— Тогда не понимаю, что еще вам от меня может быть нужно? Мне нечего предложить, — голос повысился от волнения.
— Я не собираюсь просить много. Тогда кроме удовлетворения потребностей плоти я получу от тебя лишь страх. А это не совсем то, чего мне бы хотелось. — Он наконец посмотрел мне в глаза. — Как я и говорил ранее: хочу лишь прикасаться к тебе.
Э-э-э... Что? То есть, в каком смысле?
— Все, что от тебя требуется — это позволить мне прикасаться к тебе всегда, когда я того пожелаю. И тогда ты сможешь вернуть свою жизнь.
И это еще я сумасшедшая?
— Типа держаться за ручки?
— Любого рода тактильный контакт. — Мистер Артонт прижал меня крепче, видимо, ощутив, как мое тело вновь напряглось в протесте. — Скажем, без... проникновений.
Несмотря на странное содержание предложения, тон ректора оставался по-деловому строгим.
Зачем ему это? Какая-то ловушка? Я сейчас соглашусь, поверив в его невинные намерения, а потом...
— Не стану лгать, изначально я собирался попросить много больше. Так сказать, объединить приятное с полезным. Но, оценив твою неадекватность, поумерил свой пыл. Чего доброго, еще самоубьешься от отчаяния.
А, ну это многое объясняет. Не захотел спать с ненормальной. Но зачем ему... трогать эту ненормальную?
— Вы что-то недоговариваете? Не может быть все так просто.
— Я и не сказал, что будет просто. Однако сразу предупредил, что цена, которую я предлагаю за твою жизнь... так скажем... ниже рыночной, — ухмыльнулся он.
О, так у него и чувство юмора имеется. Правда, такое же холодное, как и взгляд.
— Есть пара условий, — продолжил ректор, и я затаила дыхание в ожидании подвоха. — Первое: ты не имеешь права отказываться. Я позвал — ты идешь. И второе. Никакого страха.
Меня взбесило последнее условие. Я что же, машина какая-то, чтобы отключать свои эмоции?
— Злость тоже не подходит, — одернул он меня, будто читая мысли.
— Зачем вам это?
— Назовем экспериментом, — коротко ответил ректор, никак не проясняя ситуацию.
Я недовольно нахмурилась.
— Представь, что я тяжело болен. И только ты способна помочь мне исцелиться, — оскалился он. — Отличницам вроде тебя это, наверное, должно помочь принять решение.
— Не собираетесь объясняться, — констатировала я.
— Даже если расскажу — ты не поверишь. А если поверишь, я буду вынужден тебя убить. Поэтому просто будь хорошей девочкой и перестань задавать вопросы.
— М-мне нужно время на принятие решения, — попыталась я выпросить отсрочку, чтобы взвесить все «за» и «против».
— Хорошо, — удивил ответом ректор, — даю тебе десять секунд. Время пошло.
Он разжал объятия, будто оставляя мне последнюю возможность сбежать.
Так, какие у меня еще есть варианты?
Попрощаться со своими планами на жизнь, прийти на поклон к тетке, остаться изгоем в собственном доме, устроиться на работу в какой-нибудь гипермаркет, похоронив мечты стать музыкантом... Подрабатывать в клубе в надежде заработать на переезд, продолжать не высыпаться и гнобить себя за то, что одним ледяным утром я отказала своей жизни.
