Он взглянул мне в глаза, улыбнулся, и продолжил, лаская пальцами мое тело.
— И однажды мне надоело ждать удара из-за угла, я начал действовать сам — собрал тех, кому мог доверять, и начал убирать наиболее вероятных претендентов на власть. И покушения прекратились, их просто некому более было заказывать. Но тут, вдруг, в один прекрасный день, кое-кто пытается сбить мой катер…
— Перепугался, да? — участливо поинтересовалась я.
— Разозлился, — парировал архонт. Улыбнулся, и продолжил: — И никуда не улетел. Я был на крыше ближайшего здания и с интересом наблюдал за вами. Увидел… тебя.
Склонившись ниже, и пристально глядя мне в глаза, прикоснулся к груди, сжал губами, медленно, чувственно коснулся языком…
— Выбью зубы, и заставлю их жевать кровоточащими деснами, — предупредила я.
Рассмеялся.
Лег удобнее, и, накрыв грудь уже ладонью, продолжил:
— В каждом грузовом катере на Франциске установлена фиксирующая водителя камера, — я похолодела, архонт улыбнулся.
— Вылез с предложением устроить дуэль погрузчиками, исключительно из желания понаблюдать за твоей реакцией. И поверь — это того стоило.
Вспомнила свою мимику в тот момент…
Резко выдохнув, пригрозила:
— Убью, сволочь!
— Но когда, — мужчина вдруг оказался на мне, упираясь локтями в подушку по обе стороны от моей головы и обняв ладонями мое лицо, — я увидел тебя, вышедшую из «Гламурной куропатки», я пропал…
— Да я и чувствовала себя общипанной курицей! — уворачиваясь от его поцелуя, прошипела разгневанно.
Рассмеялся, настигая мои губы и захватывая в плен. И от этого поцелуя я окончательно разозлилась, дернулась, пытаясь вырваться, и обнаружила, что у меня скованы руки. До этого даже не замечала — браслеты практически не ощущались.
— Ты была очаровательной шлюхой, — прошептал архонт, скользя губами по моей щеке к уху. — Нежной, испуганной, трепетной, безумно соблазнительной и совершенно невинной — коктейль, окончательно вскруживший мне голову.
И его тело, внезапно вдавившее мое в мягкую постель. Всего на миг, затем он вновь держал свой вес на согнутых руках, и, согревая мое ухо дыханием, прошептал:
— Одного понять не могу — почему ты похитила не меня?!
Нет ну надо же!
Я просто задохнулась от возмущения!
— Серьезно, — он приподнялся и заглянул мне в глаза, — я ведь больше знаю.
Поверить не могу!
— Ты что, обиделся? — потрясенно переспросила я.
— Угу, — он даже скрывать не стал. — Лежу, изображаю слабость и страдания, а ты, после таких поцелуев, взяла и уволокла Гроя. Он же тяжелый, я самых здоровых с собой взял, чтобы, так сказать, помочь тебе с выбором определиться! Кстати, я минут пять без движения лежал, в надежде, что вернешься.
Атас! Слов нет одни междометия…
— Ну, извини, — шокировано сказала я.
У меня шок.
— Извиняю, — Эрих наклонился, нежно поцеловал. — Но давай договоримся, впредь похищать будешь только меня. Идет?
— Ииидет…
И даже не знаю, что на это еще можно было сказать. Хотя один вопрос имелся:
— А когда тебя уже можно будет похищать?
Сделав вид, что серьезно задумался, архонт немного покачал головой, будто отчитывал, и с самой счастливой улыбкой объявил:
— Поздно, милая, надо было пользоваться моментом, когда шанс был. Теперь уже я тебя похитил, так что…
Кое-кто самым наглым образом устроился между моих ног.
— А к чему договор был? — мрачно поинтересовалась.
— Так, в качестве прелюдии, — нагло ответили мне.
— Сволочь! — честно охарактеризовала придурка.
— Да, — прошептал он, придвигаясь туда, куда не следовало бы. — И, кстати, в твоей каюте было двенадцать камер…
И взгляд такой, с намеком, а еще улыбка, медленно расплывающаяся в ухмылку. То есть пока я старательно изображала Элизабет, этот сидел, смотрел и потешался?!
— И к чему весь этот фарс был? — мрачно поинтересовалась.
— Честно? — Эрих потянулся, прикоснулся губами к кончику моего носа, и признался: — Я хотел, чтобы ты в меня влюбилась.
Кое-кто лишился дара речи напрочь…
— Стокгольмский синдром и все такое, — улыбка архонта становится чуть мечтательной. — Смотри, ты вся такая испуганная пленница, и играла ты в нее потрясающее, я весь такой сволочь, но только с тобой внимательный и заботливый. Идеальная комбинация. По моим подсчетам, к двенадцатому дню заточения, ты бы призналась мне во всем сама.
Хрень несусветная.
— Так, допустим, — приняла я его вариант изложения событий, — тогда почему не продолжил и дальше играть в сурового, но справедливого похитителя?
Эрих сдвинулся, произнес «Хартэа», и у изножья кровати вспыхнул экран. И на этом экране отразился снимок того, как офицер Тамран поддерживает меня за талию, пока я тянусь к кнопочке.
Следующий снимок — я бегаю с солдатами, веселая такая и счастливая. Еще один — офицер Тамран помогает мне выбраться из бассейна. Ну и утренние гонки с солдатами, где я впереди, они все сзади и вот сейчас я отчетливо поняла, куда они все смотрели…
— А вообще я не понял, — архонт выключил экран, — тебя кто похитил? Г де ваш этот легендарный Стокгольмский синдром? И почему похищал тебя я, вел себя по правилам всех канонов, даже сделал вид, что слезы не переношу, а флиртовать ты начала с ними?!
Шок. У меня просто шок…
— Ну не знаю, — протянула потрясенно, — просто ты был такой милый, что издеваться над тобой стало как-то неудобно даже… И я не флиртовала ни с кем.
Темные глаза чуть прищурились, но не найдя в моем потрясенном облике и намека на ложь, Эрих нахмурился и спросил:
— Серьезно не флиртовала?
Возмущенно смотрю на него.
— Ааа, — выглядел архонт несколько недоуменно, — черт.
И лег рядом. Полежал, глядя в потолок, потом приподнялся, лег на бок, рассматривая меня. Подумал, в результате улыбнулся и заявил:
— Ну и ладно, так даже лучше.
— Как лучше? — не поняла я.
Мужска рука властно легла мне на грудь, затем медленно сползла вниз по животу, накрыла пные очень интимные места и Эрих сообщил:
— Вот так.
И тут, странное отупение, владевшее мной видимо вследствие усыпительного газа, стремительно ушло. И я осознала, что лежу голая! Я — голая! На кровати! И у меня связаны руки! Меня вообще наручниками к изголовью пристегнули! И я голая! Вся! А этот… этот…
— Без истерик, — внезапно предупредил этот.
