Но так ли это на самом деле?
В памяти один за другим всплывали эпизоды из прошлого, накладывались на события настоящего, вплетались в канву психологического портрета непосредственно составляемого Вайолетом.
День, проведенный бок о бок с Полиной, показал, что девушка жалостлива, сострадательна и ответственна. И Алинины слова подтвердили его наблюдения. И теперь совершенно иначе Вайолет воспринимал то, что рассказывала о сестре Алина. В ее словах обнаружились бреши, которые ранее он не замечал.
Или не хотел замечать.
И это его злило со страшной силой.
Лишь ценою нечеловеческих усилий он не дал волю гневу, не позволил себе сорваться. А мягко, применяя весь свой опыт общения, постарался погасить конфликт. Не дать ему разгореться. Хотя, на самом деле, хотелось поступить иначе. Рыкнуть так, чтобы в радиусе километра всем стало понятно кто здесь хозяин положения, к кому нужно прислушиваться. И чьего слова бояться.
Будь он у себя дома, то так бы и сделал. А здесь нельзя, тут надо быть осторожным и предусмотрительным.
Если бы не своевременное вмешательство отца Полины, то неизвестно смог бы Вайолет и дальше вести себя внешне столь спокойно и невозмутимо.
Хотя, неизвестно что лучше. Скандал внутри семейства на улице или громкая ссора в доме. Ведь там Полина одна, без защиты.
Вайолет ненавидевший несправедливость всеми фибрами души с запозданием осознал последствия ухода Полины вместе с семьей.
А тут еще Платон со своими претензиями.
— Что ты делал рядом с моей девушкой? Я же сказал не приближаться к ней, — рычал Платон, наступая.
— Она не твоя девушка, ты сам сказал, что вы расстались, — парировал Вайолет, не двигаясь ни на сантиметр прочь.
— Тебя это не касается. Я приказываю убрать свои лапы от Полины. Она моя, — у Платона разве что огонь изо рта не вылетал, настолько он был рассержен.
— Ты вначале у Полины спроси хочет она быть твоей или нет.
Откровенность Платона была как нельзя кстати.
— У тебя забыл спросить, что мне делать с моей девушкой, — мужчина не слышал ничего кроме своих слов.
— Лучше бы заступился перед ее родственниками, а не молчал со скорбным видом обиженной добродетели, — продолжил наступать Вайолет.
— Я сам разберусь как мне себя вести и с кем, — глаза Платона пылали красным. Еще немного и сорвется.
— Объясни, не ты ли натравил на Полину ее сестричку? — решил выяснить подозрения младший.
— Ты еще недавно с Алины пылинки сдувал, а теперь на Полину переметнулся? С чего бы это? — Платон продолжил гнуть свою линию.
— Никуда я не переметнулся. Ненавижу несправедливость в отличие от некоторых.
— А я, значит, люблю?
— А ты ей потворствуешь, — Вайолета не так-то просто переспорить.
— Хочешь подраться? — не выдержал Платон.
— Ну, давай. Пусть все люди увидят это зрелище, — улыбнулся младший. Если он не сорвался в присутствии Полины и ее родственников, то сейчас тем более не сорвется.
— Щенок, решил меня учить как себя вести? — изо рта Платона вырвался маленький шарик огня. И тут же погас.
— Что я слышу? Планктон решил наплевать на все нормы приличия, — иронично заметил Вайолет.
Неизвестно к чему привела бы дальнейшая перепалка, не получи мужчины срочные вызова на свои мобильные.
Глава 42
До резиденции Вайолет с Платоном неслись наперегонки. Ни светофоры, ни погодные условия не могли остановить драконов, летящих под покровом ночи. Разве что крылья им заменяли колеса автомобилей.
У Вайолета была мысль перекинуться, но вспомнив о недавнем магическом истощении решил не рисковать. А Платону было лень возвращаться за любимой тачкой на ночь глядя. Да и не любил он летать ночью, в отличие от племянника.
Так и летели на пределе возможностей, выжимая из автомобилей последние капли скорости, которые те могли выдать.
В посольство влетели почти одновременно. Чуть не застряли в дверях. Благо, что двери широкие. Хотя бока помяли друг другу изрядно.
— Жирдяй, — в сердцах бросил Вайолет.
— Сам такой, — ответил Платон, как в старые добрые времена.
Когда мужчины еще не были мужчинами, а были желторотыми пацанами, то у Платона имелись небольшие проблемы с весом. Любимая тетушка уж очень любила племянничка и откармливала как на убой. За что от мальчишек Платон получил еще одно обидное прозвище, которое он выбивал из рта обидчиков кулаками.
Став взрослым гормоны и кровь драконов сыграли свою роль, мужчина потерял лишние килограммы, но память окружающих сохранила погоняло.
В главный зал, где был установлен артефакт связи Платон и Вайолет ввалились спустя пятнадцать минут после срочного вызова.
Фигура Повелителя в ритуальном облачении горой возвышалась над постаментом с артефактом связи. Он и в жизни отличался высоким ростом и могучим телосложением, а уж магический ретранслятор и вовсе увеличил образ Повелителя чуть ли не наполовину. Даже через расстояние ощущалась харизма и властность мужчины. Его взгляд пронизывал насквозь, проникал в самые потаенные уголки на кого он обращал внимание. Поговаривали, что для Повелителя драконов ничего не стоило влезть в мысли любого, независимо от расстояния. Кто хоть раз сталкивался с ним в живую отмечали крутой нрав, нетерпимость к чужим слабостям и безапелляционность решений. Для него не существовало слова «нет». Его приказы должны были исполняться точно и в срок, а иначе ждало наказание.
— Я долго буду вас ждать? — прогромыхал голос Повелителя, усиленный магически. — Где вас птицы носят ночью? — продолжил он возмущаться.
Оба мужчины как подкошенные упали ниц, склонив головы, не смея перечить ни словом, ни жестом.
— Почему я вынужден отложить важные дела и тратить свое время на ожидание своих подданных? Я вас спрашиваю?
— Простите Повелитель, мы виноваты. Обстоятельства так сложились, — взял удар на себя Вайолет.
— А ты что молчишь, драконье отродье? — рыкнул Повелитель, имея в виду Платона.
Все знали, что Повелитель на дух его не переносит. Потому и отправил главой дипмиссии в большой мир. В случае провала тот должен понести наказание.
— Мы выполняли ваше поручение, потому отсутствовали на месте, — в пол проговорил Платон.
— Ночью? — саркастически переспросил Повелитель, чьи глаза горели желтым, выдавая раздражение. — Просвети меня что же вы делали далеко от дома в столь позднее время. И постарайся быть достаточно убедительным.
Вайолет искоса взглянул на Платона, пытаясь понять что тот задумал. И почему покрывает его. Уж он-то точно весь день и полночи занимался совершенно посторонними делами, никак не связанными с Миссией.
