— Они уже приехали, — выдохнула она, — сидят
у вас в кабинете.
Илья Федорович кивнул и, нахмурившись, прошел в свой
кабинет. Там находились эти двое типов, которые уже приезжали к нему две недели
назад. Надо было заставить себя улыбнуться, но он не умел и не хотел улыбаться хамовитым
людям, так бесцеремонно оккупировавших чужие владения в отсутствии
хозяина.
— Добрый день, — отрывисто произнес Орлов.
Оба посетителя поднялись со своих мест. Один, похожий на
сутенера, лысоватый, с маленькими лисьими глазами и прижатыми к черепу ушами.
Второй — рыжий, с вьющимися волосами, мясистым носом, тяжелым подбородком и
светлыми глазами. Прошлый раз говорил в основном первый — скороговоркой, глотая
окончания фраз, второй больше молчал, уставившись на приятеля, и лишь изредка
вставлял какие-то слова.
— Здравствуйте, дорогой Илья Федорович! — начал
первый. — Как вовремя вы вернулись! Мы уже собирались вам звонить.
Орлов прошел к своему креслу, не обратив внимания на
протянутую ему руку. Лысоватый усмехнулся и вопросительно глянул на напарника.
Тот пожал плечами. Похоже, они были готовы к такому приему.
— Что вам нужно? — усаживаясь, устало спросил Илья
Федорович. — Мне казалось, в прошлый раз мы обо всем поговорили.
— В прошлый раз мы сделали вам предложение, —
возразил первый, подходя к столу и без разрешения усаживаясь поближе к хозяину
кабинета, — а вы от него отказались, даже не стали с нами
разговаривать.
Его напарник тоже придвинулся. Он, как и тогда, пока молчал,
ничем не выдавая своего отношения к услышанному, но почему-то тем самым
нервировал Илью Федоровича еще больше, чем скороговорка его приятеля.
— И правильно сделал, — отреагировал Илья
Федорович. — У нас пятьдесят один процент акций комбината, а вы, имея
всего три процента, приезжаете ко мне и пытаетесь диктовать ваши условия.
— Нет, — улыбнулся лысоватый. — У нас уже пятнадцать
процентов. И мы будем просить, чтобы нас ввели в состав совета директоров. С
пятнадцатью процентами мы можем рассчитывать на два места.
— Возможно, — согласился Орлов, чувствуя легкую
досаду — Не представляю, как вам удалось собрать пятнадцать процентов.
Но если они у вас есть, вы действительно можете на
предстоящем собрании акционеров получить два места в составе совета директоров.
Не понимаю, почему вы беспокоитесь.
— Мы не беспокоимся, — заявил его
собеседник, — мы хотим, чтобы вы разговаривали с нами на равных. У нас
пока пятнадцать процентов, но уверяю вас, скоро мы будем иметь контрольный
пакет акций.
— Никогда, — убежденно отрезал Илья
Федорович. — Никто не продаст вам контрольного пакета. И вообще я не
понимаю, чего вы от меня хотите.
— У вас лично полтора процента акций комбината, —
пояснил лысоватый. — Если учесть, что стоимость комбината сегодня
оценивается в двести миллионов долларов, то вы, можно сказать, миллионер. И
должны делать все, чтобы стоимость комбината увеличилась.
— Шесть лет назад наш комбинат ничего не стоил, —
напомнил Илья Федорович, — мы с таким трудом подняли его из руин. Столько
лет работали. А теперь являетесь вы и предлагаете купить наш комбинат? Неужели
серьезно думаете, что сможете управлять таким гигантом?
— Мы предлагали вам продать ваш комбинат в прошлый
раз, — напомнил гость, — а теперь уже не предлагаем…
Илья Федорович вдруг почувствовал, что сейчас этот человек
произнесет нечто страшное — такой мучительной была последовавшая за этими
словами пауза, хотя длилась она всего лишь несколько секунд. И действительно,
лысоватый проговорил:
— Мы предлагаем вам уйти с комбината. — Его лисьи
глаза вдруг потемнели. — Так будет лучше и для вас, и для нас.
Илья Федорович открыл рот, чтобы ответить, но почувствовал,
что ему не хватает воздуха.
— Мы готовы купить у вас ваши акции. Или обеспечить вас
другими, привилегированными акциями. Но сегодня предлагаем вам уйти.
— Вон отсюда! — закричал хозяин кабинета, немного
придя в себя. — Убирайтесь!
— Не нужно так кричать, — тихо посоветовал человек
с лисьими глазками. — У вас больное сердце. Не стоит волноваться.
— Уходите, — Орлов вскочил, уже не сдерживая
эмоций.
Мужчины переглянулись.
— Вы все еще не понимаете, — вдруг заговорил
глухим голосом молчун. — Ваш комбинат может приносить другие деньги. Мы
хотим вам помочь.
— Я лучше знаю, что может дать наш комбинат, —
Илья Федорович снова сел в кресло, стараясь успокоиться. Сердце бешено колотилось. —
И вы напрасно тратили ваши деньги. Пятьдесят один процент! Такого количества
акций у вас никогда не будет.
— Возможно, вы правы, - согласился говорящий
скороговоркой, — но скорее всего правы — мы. До свидания, Илья Федорович,
я думаю, мы еще вернемся к этому разговору.
Мужчины поднялись и вышли из кабинета. Орлов почувствовал
загрудинную боль. Он с трудом достал таблетку валидола из кармана, положил ее
под язык, одновременно стараясь взять себя в руки. Через минуту, тяжело
вздохнув, позвонил секретарю.
— Екатерина Матвеевна, — обратился к ней Орлов,
прислушиваясь к тому, как колотится сердце, — никогда больше не пускайте
ко мне этих проходимцев. Даже если они скажут, что являются владельцами нашего
комбината. Вы меня понимаете?
— Хорошо, Илья Федорович. Вам принести кофе?
— Нет, — выдохнул он, — не нужно кофе.
Принеси мне стакан воды. И желательно не холодной.
На Нижнебайкальском комбинате — самом крупном
производственном предприятии страны, где в настоящий момент трудилось чуть
больше восьми тысяч человек, Илья Федорович Орлов проработал почти тридцать
лет. Приехал сюда по распределению, да так и остался на всю жизнь,
последовательно пройдя все руководящие должности, от главного технолога до
директора завода. Правда, им он стал лишь шесть лет назад, когда на комбинате
из двадцати тысяч сотрудников осталось только четыре тысячи и вполне реально
стоял вопрос о закрытии производства, обеспечивавшего работой весь Огород с
населением более чем в сто тысяч человек. Ценой невероятных усилий и при поддержке
крупного московского банка им все таки удалось переломить ситуацию, спасти
комбинат. Но вот теперь, после шести лет напряженной работы, появляются эти
проходимцы, которые хотят завладеть всем производством.
Орлов почувствовал, что боль в сердце усиливается.
"Неужели придется вызывать "скорую"?" — мрачно подумал
он. Мужчины, покинувшие его кабинет, вышли из здания, прошли к «джипу»,
стоявшему во дворе, сели в машину и выехали на улицу. Когда миновали квартал,
человек с лисьими глазками достал телефон, набрал номер и, как только ему
ответили, сообщил:
— Он не согласен. Что нам делать?
