Через десять секунд Климентьев ответил:
— Слушаю.
— Я встретился с нашим гостем, — сообщил Святослав
Олегович. — Мы договорились о совместной работе.
— Никаких проблем? Они ставят на того, кого мы имели в
виду?
— Похоже. Детали мы должны обговорить позднее. Они
хотят провести другого кандидата и затем изменить Конституцию под
нынешнего.
— Держите нас в курсе.
— Мне понадобится помощь. — Они говорили без
лишних слов, чтобы даже случайно услышавший их человек не сумел понять о чем
именно идет речь.
— Можете считать, что мы все играем за вашу команду, —
сказал Евгений Герасимович и положил трубку.
Петровский закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла.
Если все пройдет благополучно, он оставит все дела и уедет куда-нибудь на две
или три недели. В отпуск. На какие-нибудь далекие острова в океане. Подальше от
всех проблем. Но пока у него слишком много забот. Нужно все проверить лично.
Святослав Олегович снова развернулся в кресле, нажал кнопку селекторного
аппарата, вызывая своего заместителя.
— Юлай, — произнес он недовольным голосом, —
о нашем агентстве ходят неприятные слухи. Меня начинает беспокоить такая
обстановка. Передай всем сотрудникам, что если мы найдем кого-то болтающего на
эту тему, то следующий разговор у него будет на улице. Ты меня понял?
— У нас никто не болтает.
— Уже рассказывают, как я насилую женщин у себя в
кабинете. Ты знаешь хотя бы одну, которую я изнасиловал? Если нет, то почему
позволяешь распространяться таким слухам? И куда смотрит наш доблестный генерал
Глушко? Меня в последнее время не устраивает его работа, очень не устраивает,
Юлай.
— В центральном аппарате известно о наших
требованиях, — сказал Юлай Абуталипович, — но ты же знаешь, всем рот
заткнуть невозможно. Некоторые слухи иногда вырываются наружу…
— Хватит! — остановил его Святослав
Олегович. — Еще ты будешь мне говорить о слухах. Любые слухи можно
организовать, как тебе хорошо известно. А я подверг испытанию не так уж много
людей — человек пятьдесят, от силы шестьдесят. Агентство принадлежит мне и я
могу выдвигать любые условия при приеме на работу. Захочу и завтра объявлю, что
у нас клуб нуддистов. И пусть все приходят на работу в обнаженном виде.
— Я не возражаю, но…
— Только этого не хватало, чтобы я с тобой еще спорил!
Ты лучше проверь все еще раз.
— Не волнуйся… — Юлай Абуталипович явно хотел
сказать что-то еще, но Петровский уже отключился.
Положив трубку, он задумался. Затем протянул руку к аппарату
правительственной связи, набрал знакомый номер вице-премьера.
— Слушаю, — недовольно отозвался тот. Очевидно, не
многие решались ему звонить. А те, кто могли, — президент или премьер,
имели специальные аппараты прямой связи.
— Я хотел бы с вами встретиться… — начал
Петровский.
— Не сегодня, — буркнул вице-премьер.
— Сегодня, — возразил Святослав Олегович. —
Хочу поговорить насчет Нижнебайкальска.
— Когда? — сразу сменил тон вице-премьер. —
Когда ты сможешь приехать?
Петровскому не нравилась эта хамская привычка чиновников
тыкать нижестоящим людям, которая осталась у них еще с советских времен. Хотя
Климентьев обращается к нему на «вы». Но вице-премьер привык тыкать всем, с кем
бы ни разговаривал. Кроме, разумеется, президента и премьер-министра.
— Прямо сейчас, — попросил Святослав
Олегович.
— Приезжай, — согласился чиновник.
— Буду у вас через полчаса, — Петровский глянул на
часы и, положив трубку, приказал секретарю подготовить машину. Однако прежде
попросил вызвать к нему из пресс-службы Надю, недавно принятую девушку, которую
он теперь как бы лично опекал.
Вошедшая вскоре Надя на сей раз была в строгом брючном
костюме. Святослав Олегович раз от раза с удовольствием отмечал ее безупречный
вкус и все возраставшую уверенность.
— Нам нужна хорошая статья по Нижнебайкальскому
комбинату, — сообщил он. — Очень желательно, чтобы ты нашла дельного
журналиста, который смог бы ее написать.
— О чем писать? — по-деловому уточнила
девушка.
— О проблемах комбината. У читателей нужно создать
впечатление, что там не все ладно. У них недавно убили директора и вообще много
финансовых проблем. Все ясно?
— Найду — улыбнулась Надя и, уже выходя из кабинета,
нахально добавила: — У вас хорошая водолазка.
Петровский усмехнулся. Он не любил носить галстуки и
предпочитал темные водолазки или пуловеры.
Ровно через полчаса Святослав Олегович уже входил в кабинет
вице-премьера — человека сравнительно молодого, лет около пятидесяти. В начале
девяностых вице-премьер успел сколотить себе большое состояние во время работы
в правительстве, когда отвечал за приватизацию крупных промышленных объектов.
Журналисты оценивали его в несколько сотен миллионов долларов. И при этом ни
для кого не было секретом, что вице-премьер обязан своим нынешним положением
личной дружбе с одним из самых известных и крупных олигархов страны — Семеном
Алентовичем.
Чиновник был одет в строгий темно-синий костюм с таким же
выдержанным галстуком. За последние годы элита политиков научилась хорошо
одеваться и не стеснялась повсюду появляться в очень дорогих костюмах, каждый
из которых стоил гораздо больше их официальной зарплаты. Но мораль нового века
была совсем другой, нежели десять — пятнадцать лет назад. На бедных людей
теперь начали смотреть снисходительно, считая, что они бездельники и дураки,
которые не умеют и не хотят зарабатывать деньги. Воровство стало нормой,
коррупция — пределом мечтаний, порядочность осмеивалась, мораль — предали
забвению, а издевательство над собственным народом вошло в повседневность. И
дорогие костюмы чиновников вкупе с их скоростными машинами, модными курортами,
молодыми женами, предпочитающими носить бриллианты эксклюзивных фирм и жить в
собственных виллах на средиземноморском побережье, становились общепринятыми
правилами хорошего тона. При этом миллионы людей — врачей, учителей, инженеров
— не получали вовремя зарплаты и влачили жалкое существование.
Жуликов и спекулянтов начали называть бизнесменами, а
крупных воров переименовали в олигархов. Народ ненавидел их до такой степени,
что даже их фотографии в газетах подвергались яростному надругательству. Но
продажных чиновников люди ненавидели еще больше, понимая, кто именно разрешает
олигархам так нагло и беззастенчиво присваивать себе все богатства некогда
великой страны, ставшей в одночасье нищей и разоренной, словно по ней прошла
опустошительная война.
— Здравствуй, — кивнул Петровскому вице-премьер.
Он был высокого роста, с красивыми волосами, которые любил укладывать с помощью
фена. Такие мужские лица обычно нравятся женщинам — на его подбородке
просматривалась заметная ямочка.
