— Если он не виновен, вам нечего опасаться, —
ответил Евгений Герасимович. — Почему тогда вы так волнуетесь?
— У нас можно доказать вину любого человека, —
усмехнулся Алентович. — Вы же прекрасно знаете, как это делается. Сначала
против него даст показания убийца, потом этот Роговицын. И потом следователи
заставят моего помощника подписать соответствующие бумаги. Когда человек в
тюрьме, его можно заставить подписать что угодно, а потом сообщить об этом по
всем телевизионным каналам. Сегодня миром правят сиюминутные новости. А мне не
хочется терять моего помощника. К тому же он женат, у него двое детей.
Климентьев хотел возразить, что у Орлова тоже были дети и
внуки, но подумал, что это будет выглядеть как личное пристрастие к
расследуемому делу, и поэтому промолчал. Ему понравились слова миллиардера о
сиюминутных новостях, правящих миром. Они показались ему символическими.
— Нужно быстро закрыть это дело, — продолжал
воодушевленный молчанием собеседника Алентович. — У нас нет другого
выхода. Нельзя, чтобы мое имя полоскали на страницах газет и по телевидению.
Рубль и так упал на несколько пунктов. Акции комбината уже ничего не стоят.
Может произойти общий обвал, как в августе девяносто восьмого года.
— Не нужно нас пугать, — предупредил
Климентьев. — У нас сейчас рекордно большие золотовалютные запасы и ничего
не может случиться.
— Если мы с Шустером выйдем из игры и нас поддержат
некоторые знакомые, боюсь, что коллапс экономики будет реальным, — зло
блеснул глазами Алентович. — Во всяком случае, наш топливно-энергетический
блок основательно подсядет.
— Вы меня шантажируете? — спросил Евгений
Герасимович. — В вашем положении я не стал бы говорить в таком тоне.
— Я прошу о помощи, — твердо проговорил Семен
Борисович. — Если меня загоняют в угол, а моего помощника объявляют
заказчиком убийства, то я понимаю, что государство решило объявить мне войну, и
готов защищаться всеми доступными способами.
— И вы хотите этой войны? — задал вопрос
Климентьев.
— Нет, нет и еще раз нет. Мне нечего делить с вами. Я
всегда готов поддержать и президента, и правительство, и лично вас, Евгений
Герасимович. Я никогда не отказывал, когда ко мне обращались от вашего имени.
Мы всегда давали любые деньги и помогали вам изо всех сил. И я не понимаю,
почему вы вдруг увидели во мне врага…
— Вы хотели захватить Нижнебайкальский комбинат, —
напомнил Климентьев.
— Верно. Но я собирался отнять его у Жуковского. Вам
лучше, чтобы такое производство контролировал он?
— Нам будет лучше, если такое производство будем
контролировать мы, — заявил Евгений Герасимович.
Алентович посмотрел на него и промолчал. Их молчание длилось
несколько секунд. Алентович считал, Климентьев — терпеливо ждал. Семен
Борисович всегда отличался рационализмом и прагматичностью, помогавшими ему
принимать верные решения. Когда у тебя больше трех миллиардов долларов и тебя
просят отказаться от трех сотен, чтобы сохранить все остальные, глупо
торговаться. Нужно пожертвовать какой-то частью состояния, но спасти все.
— Согласен, — сказал Алентович, — я согласен
на все ваши условия.— У вас около пятнадцати процентов акций, —
напомнил Климентьев, — я думаю, будет правильно, если вы переведете их в
управление компании "Мостраст".
— Все пятнадцать процентов? — изумился Семен
Борисович. Такой цены ему еще никогда не приходилось платить.
— Ваш помощник стоит дешевле? — поинтересовался Евгений
Герасимович. — Или ваша репутация? Никто не знает, что именно начнет
рассказывать ваш помощник, когда его вынудят признаться в заказном
преступлении. А при таком развитии событий я уже не смогу вам помочь.
— Пятнадцать процентов акций стоили сорок пять
миллионов долларов…
— Сегодня они стоят половину, а завтра могут вообще
ничего не стоить. Это ведь вы вместе с вашим другом Шустером хотели разорить
комбинат и вынудить нас объявить о его банкротстве. Но на сегодня это нормально
функционирующее предприятие. И к тому же туда вложили огромные деньги
американцы. Нет никаких оснований говорить о его банкротстве. Поэтому я делаю
вам встречное предложение. Мы покупаем у вас акции по цене полмиллиона долларов
за каждый процент…
— Семь с половиной миллионов, — сразу подсчитал
Семен Борисович, — но мы заплатили за них около тридцати. И они стоили
сорок пять.
— Забудьте о том, сколько они стоили. Сейчас они уже не
стоят таких денег. Или вы получаете семь с половиной миллионов и мы закрываем
сделку, или ничего не получаете.
— Вам нужно легально оформить сделку, — понял
Алентович.
— А вам нужно спасти вашу репутацию, — быстро
подхватил Евгений Герасимович. — Но если вы не хотите…
— Согласен, — снова повторил Алентович. —
Сделку можно совершить завтра утром. Пусть ваши представители приедут в банк к
Шустеру.
— Это не мои представители, — усмехнулся
Климентьев, — не нужно так говорить. Это представители компании
«Мостраст», которые выкупят у вас акции.
— Какая разница? — резонно заметил Алентович. Он
вышел из салона автомобиля и на прощание опять наклонился к Климентьеву: — Не
забудьте, пожалуйста, про моего помощника. До свидания.
— До свидания, — кивнул Евгений Герасимович.
Когда Алентович отошел от машины, Климентьев достал телефон
и набрал номер генерального прокурора.
— Добрый вечер, — сказал он ровным, неизменно
спокойным голосом, — я хотел поговорить с вами о деле помощника
Алентовича.
— Сегодня мы допросили Семена Борисовича, —
доложил генеральный прокурор, — Завтра я хотел вас ознакомить с материалами
следствия. Против его помощника есть очень серьезные улики. Мне кажется, на
этот раз мы выйдем на серьезный процесс…
— Вы слушаете экономические новости? —
поинтересовался Климентьев. — Или вам интересно смотреть только
криминальную хронику?
— Что произошло? — испугался генеральный
прокурор.
— Сегодня рубль упал на несколько пунктов по сравнению
со всеми ведущими мировыми валютами. Пока наше правительство укрепляет позиции,
вы и ваши сотрудники уверенно ее ослабляете.
— При чем тут мы?
— Посмотрите сегодняшние показатели торгов на бирже.
Индекс наших "голубых фишек" рухнул по всем показателям. Неужели вы
не понимаете, как сильно бьет по нашим позициям в мире скандал с Алентовичем?
Он один из самых известных людей не только в нашей стране, но и в мире.
— И один из самых богатых, — неизвестно почему
добавил генеральный прокурор.
— Мне это известно, — очень спокойно отозвался
Евгений Герасимович. — Именно поэтому он так сильно влияет на нашу
экономику.
— Что мне делать? — прямо спросил генеральный
прокурор. Он понял, что ему не разрешат довести расследование уголовного дела
до конца.
