— Подумать, — посоветовал Климентьев. — Я
должен утром доложить президенту о ваших успехах. И о ваших неудачах. Если вы
нашли убийцу и заказчика, что вам еще нужно?
— Но Роговицын дал показания на помощника
Алентовича, — попытался возразить генеральный прокурор.
— С таким же успехом он мог дать показания на вас или
на меня. Или на самого Алентовича. Не нужно устраивать из обычного уголовного
дела политический процесс. Сейчас не то время. Скоро у нас выборы.
— По нашим сведениям, Семен Борисович Алентович был
лично заинтересован в дестабилизации экономического положения на
комбинате, — по-прежнему не сдавался генеральный прокурор. — Он и его
партнеры владеют пятнадцатью процентами акций комбината.
— Я же сказал, у вас неверные сведения, — спокойно
возразил Климентьев. — С завтрашнего дня все акции комбината, находящиеся
в распоряжении Алентовича и его компаньонов, будут переданы другим людям. У
Семена Борисовича не останется ни одного процента акций этого предприятия. Вас
удовлетворит такое решение вопроса?
— Да, — сказал генеральный прокурор. — Я все
понял. Наверное, помощника Алентовича действительно оговорили. По закону мы
можем продержать его еще сутки.
— Можно и дольше, — Евгений Герасимович позволил
себе впервые улыбнуться. — Не обязательно так быстро его отпускать. Пусть
все поймут, что вы детально все проверяете, отрабатываете всевозможные версии…
Он может выйти на свободу и через неделю. Так будет лучше.
— Конечно, — согласился генеральный
прокурор, — через неделю. Я все понял, Евгений Герасимович.
— Я доложу Президенту о вашей хорошей работе, —
пообещал Климентьев. — Вы всегда правильно ориентируетесь. До
свидания.
— Всего хорошего!
Климентьев убрал аппарат и снова улыбнулся. Затем опустил
стекло и подозвал водителя. Состоявшиеся переговоры ему понравились. Похоже,
Алентович начинает понимать, как нужно работать в новых условиях.
Глава 14
Петровский лежал в отдельной палате и чувствовал себя
превосходно. Он даже хотел отказаться от уколов, которые ему прописали, хотя
это были обычные витамины, лишь укреплявшие общее состояние организма. Ему
нравилось часами пребывать в тишине, обдумывая ситуацию и моделируя возможные
варианты ее дальнейшего развития. Телевизор он включал только для того, чтобы
послушать последние новости. И именно из них узнал о вызове Алентовича на
допрос, о сильных потрясениях на бирже и обвале "голубых фишек".
Кроме Инны, о подлинной его "болезни" знали только два человека —
генерал Глушко и Паша Бубенцов. Медсестры исправно делали уколы, врачи измеряли
ему артериальное давление и давали дельные советы, а он лежал и думал.
Через два дня Святослав Олегович вызвал к себе Наталью
Андреевну, чтобы узнать, как обстоят дела с акциями Нижнебайкальского
комбината. Одетая в строгий темный костюм, она вошла в палату, прижимая к себе
папку с бумагами. Петровский в это время сидел за столом в больничной пижаме,
работая над документами. Увидев Бочарову, он приветливо ей кивнул:
— Входите, вы мне очень нужны.
Она прошла к столу, уселась на свободный стул рядом с ним и
поинтересовалась:
— Как вы себя чувствуете? Он отметил, что у нее, как
всегда, аккуратно уложены волосы и вообще подтянутый строгий вид. И как только
она умудряется выглядеть так в любое время суток?
— Лучше, — пробормотал Петровский. — Врачи
считают, что у меня есть все шансы выкарабкаться. Спасибо за ваш вопрос. Что у
нас с финансами?
— Мы получили кредит на пятьдесят миллионов
долларов, — доложила Наталья Андреевна. — Хотя я считаю, что вы
сильно рисковали, решив подписать столь поспешно составленный договор. Цена на
акции стремительно падает, мы могли бы обойтись своими силами.
— Давайте по порядку, — предложил он. —
Сколько у нас денег на счету? Я имею в виду свободных средств.
— Около восьми миллионов долларов.
— Плюс пятьдесят, которые мы получили по кредиту.
Верно?
— Да. Но кредит только на три месяца.
— Я об этом знаю. Итого пятьдесят восемь миллионов
долларов свободных средств, которыми мы можем оперировать. Теперь давайте по
акциям.
— За последние несколько дней они сильно упали в цене.
Больше чем наполовину. После ареста помощника Алентовича такое же случалось с
акциями многих компаний, но сильнее всех — с акциями Нижнебайкальского
комбината.
— У нас осталось шесть процентов акций.
— Верно. Еще шесть мы перевели в "Мостраст"
по вашему указанию, хотя я до сих пор не могу понять, чем вы при этом
руководствовались.
— Не всегда приходится руководствоваться только экономическими
соображениями, — пояснил Святослав Олегович, — иногда в основе наших
решений лежат политические составляющие. Вы знаете, я как-то обратил внимание
на такой парадокс. Если человек беден и совершает необъяснимые поступки — все
считают его придурком и сумасшедшим. Но если он богат и совершает точно такие
же поступки, его находят всего лишь эксцентричным. Не правда ли
любопытно?
— Возможно, — согласилась она, чуть
улыбнувшись, — но я не говорила, что вы эксцентричный человек. Я имела в
виду, что не совсем поняла мотивы, которыми вы руководствовались.
— Иначе я не получил бы пятидесятимиллионного
кредита, — счел нужным пояснить Петровский. — Теперь давайте
пройдемся по акциям комбината. На сегодняшний день у Жуковского их тридцать
девять процентов. Это достаточно большой и блокирующий пакет. Еще пятнадцать
процентов у компании Алентовича. Двенадцать было у нас, если считать все акции,
которые мы получили. Итого более шестидесяти шести процентов. Меня очень
интересуют оставшиеся тридцать четыре.
— Они у разных акционеров, — сообщила
Бочарова. — Мы пытаемся их покупать, но это достаточно сложно. У погибшего
директора было около двух процентов акций, есть они у разных компаний и у
некоторых банков. Но пока ничего конкретного я сказать не могу, за исключением
одного, очень важного для нас факта…
Петровский смотрел на нее, ожидая пояснений.
— По нашим данным, на рынке происходит
перераспределение крупных пакетов акций, — сообщила Наталья
Андреевна, — Алентович и Шустер согласились уступить свой пакет компании
«Мостраст» за семь с половиной миллионов долларов.
— Пятнадцать процентов за такую цену? — не поверил
Петровский, едва не подскочив на месте.
— Да. И акции комбината сразу упали еще на несколько
пунктов. Если Алентович и Шустер решили избавиться от акций Нижнебайкальского
комбината, значит, он будет скоро подвергнут процедуре банкротства. Боюсь, что
мы даже не выручим наши деньги, вложенные в акции. Мы уже успели потратить
около двух миллионов долларов и купили один процент акций.
