— Очень хорошо, — немного натянуто улыбнулся
вице-премьер. — Ну и что? Это все, что ты хочешь мне сказать?
— Все, — кивнул Святослав Олегович, закрывая
папку. — Мы уже сообщили в «Гамма-банк», что готовы вернуть кредит
досрочно с выплатой полагающихся процентов. Мне кажется, они очень рады.
— Подожди, — тихо произнес вице-премьер,
глядя на папку. — А где акции?
— В настоящее время крупными пакетами акций
владеют бизнесмен Жуковский и компания «Мостраст», принадлежащая Евгению
Герасимовичу Климентьеву, — невозмутимо объяснил Святослав Олегович. Ему
доставляло удовольствие злить своего собеседника.
— Какие пакеты? — не понял тот. — У кого
контрольный пакет акций? Кому они принадлежат?
— Контрольный пакет акций принадлежит аналитическому
агентству "Миллениум", — пояснил Петровский. — Но мы
передадим его в доверительное управление руководству комбината, которое сейчас
в Нижнебайкальске сменилось.
— Ты смеешься? — никак не мог
ориентироваться вице-премьер. — где акции?
— Какие акции? — разыграл удивление
Петровский. — Ваш банк выделил пятьдесят миллионов долларов под проценты и
теперь получает их обратно. Ни о каких акциях в договоре не было сказано ни
слова. Вот копия договора с банком. — Он достал копию и протянул ее
вице-премьеру.
Тот взглянул на нее, затем посмотрел на Святослава
Олеговича, начиная понимать, как его обманули.
— Ах ты сукин сын! — рванулся к нему через стол
вице-премьер, но Петровский чуть отпрянул, и чиновник промахнулся, не успев
схватить его за ворот пиджака. — Я тебя… — бессильно шептал он.
— В документе ничего не сказано про акции, —
повторил Святослав Олегович, поднимаясь со стула, — и не нужно так
нервничать. Вы разместили ваши деньги совсем неплохо, заработав полтора
миллиона долларов. Неужели вам этого мало?
— Сволочь, — тяжело прошипел
вице-премьер. — Я тебя раздавлю! Ты нас всех наколол.
— До свидания, — Петровский пошел к выходу. Уже
открыв дверь, он обернулся и попросил: — Пожалуйста, в будущем не обращайтесь
ко мне на «ты». Я давно хотел вас об этом попросить. Не люблю панибратства. До
свидания! — вежливо повторил он и вышел из кабинета.
Вице-премьер посмотрел ему вслед и сжал зубы.
— Ну я тебя! — прошептал он на прощание.
Петровский вышел из Белого дома, посмотрел на голубое
небо. Стояла ясная, хорошая погода. Его акции сейчас оценивались более чем в
сто шестьдесят миллионов долларов. И он теперь не только владелец крупнейшего в
стране комбината, но и по-настоящему богатый человек.
Святослав Олегович сел в машину и достал телефон,
набирая номер.
— Юлай, — спросил он, услышав голос своего
заместителя, — как там у нас в Киеве? Мы еще не победили?
— У нас все в порядке, — услышал он в
ответ, — можешь не волноваться. Наши украинские друзья в восторге от твоей
идеи. Я думаю, что мы можем опробировать здесь несколько наших задумок.
— Только сделай так, чтобы тебя больше не
арестовывали, — попросил Петровский. — Иначе мне придется лететь в
Киев и записываться на прием к президенту, чтобы тебя выручить. — И, убрав
телефон, он громко расхохотался.
Через три месяца после начала другая, более полная версия
Машины выехали с дачи ровно в десять утра. В этот день
Святослав Олегович Петровский чувствовал себя победителем. Наталья Андреевна
позвонила утром и ликующим голосом сообщила об очередном повышении цен на
акции. Контрольный пакет акций был у них, и теперь стоимость Нижнебайкальского
комбината оценивалась экспертами более чем в триста пятьдесят миллионов
долларов. Петровский подумал, что он теперь, пожалуй, самый богатый аналитик в
мире.
Машины двигались в обычном порядке. Сначала
«Мерседес», в котором сидели сам Петровский, его водитель и телохранитель. За
ними «джип» еще с четырьмя охранниками. В последние дни Петровский, словно
предчувствуя опасность, требовал, чтобы охрана сопровождала его повсюду. Он не
хотел проигрывать в момент своего триумфа. Сегодня днем он объявит, что стал
фактическим владельцем одного из крупнейших комбинатов в стране. И пусть теперь
только попробуют считать его обычным аналитиком, которого можно держать в
приемной, заказывая ему опросы нищих старушек и бомжей. Отныне он будет сам
решать, какие опросы, а главное — их результаты ему нужны.
Он достал мобильный телефон, намереваясь узнать у секретаря
последние новости, однако звонить не стал, подумав, что в столь решающий для
его аналитического агентства день все мобильные телефоны могут прослушивать. Не
стоит помогать соперникам, снабжая их информацией.
Обернувшись, Святослав Олегович увидел следующий за ними
«джип» и немного успокоился, хотя как умный человек понимал, что никакая охрана
не защитит, если покушение организуют профессионалы. Предотвратить возможную
трагедию или по крайней мере максимально усложнить задачу врагам можно только
одним способом — тоже нанять профессионалов.
Петровский сумел наладить в агентстве должную работу службы
безопасности. Ее возглавлял бывший генерал КГБ Виктор Михайлович Глушко,
которому удалось привлечь к ним несколько десятков высококвалифицированных
специалистов, хорошо знающих не только аналитическую, но и оперативную работу.
Петровский всегда считал, что таким людям нужно хорошо платить. Но при этом
помнил и о так называемом "синдроме профессионалов", когда опытный
сотрудник, начиная считать, что он незаменим, позволял себе проводить
самостоятельную политику, необдуманно рисковать и в конечном счете завышать не
только свои возможности, но и стоимость услуг. И Глушко сделал именно такую
ошибку. При воспоминании о нем Святослав Олегович болезненно поморщился. Горько
и обидно, хороший был человек. Но особенно тяжело вспоминать, как потом в
агентство приехал Шевелев. Петровский никому не рассказывал об их разговоре, но
и забыть его не мог. Он твердо знал, что Шевелев тоже допустил ошибку: позволил
себе так увлечься своей победой, что даже рассказал о последних словах убитого
Глушко! Пусть пройдет хоть двадцать, хоть тридцать лет, Святослав Олегович все
равно будет помнить этот разговор, а учитывая, что он моложе Шевелева… Однажды
к старому генералу подойдет молодой человек и, напомнив об этих его словах,
сказанных в кабинете Петровского, выстрелит ему в лицо. Вот только этого дня
надо еще подождать. Может, лет десять. А еще лучше двадцать. Если, конечно,
раньше ничего не случится.
Автомобили наконец въехали в город и прибавили скорость.
Петровский снова глянул на телефон. Сегодня предстоит трудный день, но вроде бы
он все рассчитал верно. Если получится так, как задумано, то вечером многое
может измениться. Он потянулся к аппарату. Набрал номер своего секретаря. И тут
же отключился. "Нет, все-таки нельзя рисковать". И неожиданно
обратился к телохранителю.
— Миша, у тебя есть телефон?
