— А не зажралась ли ты, девочка! Будешь делать то, что я тебе скажу. И точка, — сказал Розанов, как отрезал.
Глава 62
Берг
В голове звенел колокол. Бом-м-м. Бом-м-м. Бом-м-м.
Где-то рядом пищал комар. Коротко и отрывисто. Пик. Пик. Пик.
И что за пищание такое, напоминающее частоту биения сердца?
— Пациент пришел в себя, — высокий женский голос резанул слух.
И где со мной рядом может находиться пациент, если я лежу в номере гостиницы?
Они ремонт сделали? Быстро. Молодцы.
Вроде бы потолок был другой. Не такой простой. Этот какой-то выхолощенный. И лампы на нем. Откуда на потолке люминесцентные лампы? В номере их не было. Обычно такие ставят в общественных учреждениях, в больницах.
— Вы меня слышите? — в поле зрения появился человек в больничном халате, маске, очках и в шапочке. — Кивните, если слышите.
Стоп. Я не в гостинице. Это все не сон. Я в больнице.
Что я делаю в больнице? Почему на меня смотрят с тревогой? Что случилось? И где Марина?
Память услужливо подсунула последнее воспоминание о девушке, в котором я собирался ее поцеловать. А дальше темнота.
— Где Марина? — спросил с трудом ворочая языком.
В груди заворочался еж страха. Она одна. В чужой стране. Она же никого здесь не знает. Как не знает языка, обычаев, правил поведения. Сердце заколотилось от адреналина, впрыснувшегося в кровь. Заворочался из стороны в сторону, желая встать.
— Пациент пошел на контакт. Спрашивает о какой-то Марине, — короткие, сухие фразы, констатирующие очевидное.
— Где Марина? Что с ней? — вторая партия слов давалась лучше. Движения приобрели плавность. Ощутил тело. А ведь недавно не чувствовал ничего. Плавал в каком-то безвременье.
— Лежите. Лежите. Что вы делаете? Вам надо оставаться на месте, — меня держали уже два человека в больничном обмундировании.
Я сопротивлялся, как мог. Только силы не были равны. И через несколько мгновений они меня покинули. Тело обмякло. Я откинулся на подушки, гневно сверкая очами.
— Что со мной? Почему я здесь? — требовательно спросил, когда понял, что самостоятельно встать не смогу.
— Вы в госпитале Санта-Мария, вас доставили сюда без сознания. Вы несколько дней находились в коме. Как вас зовут? — принялась тараторить одна из женщин, больше похожая на мужчину.
Я назвал себя, попросил позвонить моему адвокату, занимающемуся юридическими делами за пределами родины. А также потребовал предоставить мне телефон. Который обещали дать только после обследования.
Весть о моем пробуждении облетела весь госпиталь. В мою палату стали заходить люди. Похоже, что я стал местной достопримечательностью. Все так и норовили посмотреть на меня. Сделал вывод, что мой случай оказался вопиющим, выбивающимся из нормы.
Я терпеливо сносил все вопросы, стоически выдерживал бесконечные осмотры, чувствуя, как крепну с каждой минутой. Когда нашел в себе достаточно сил, то прогнал ротозеев, заявив, что напишу на администрацию больницы жалобу за нарушение личной жизни. Мне поверили. Посетителей, как ветром сдуло. Остался только я и врач, непосредственно отвечающий за мое лечение.
Но и он по-быстренькому убежал, как только стала ясна клиническая картина.
Телефон мне все же предоставили. Я тут же позвонил нужным людям. Сообщил, что живой, что со мной все если не в порядке, то скоро будет. Потребовал выяснить не объявлялась ли Марина.
Ее исчезновение могло оказаться как спланированной акцией, так и полной самодеятельностью со стороны Марины. Помня о ее недавнем побеге, не сбрасывал со счетов повторение прошлого эксцесса. Смущало меня только одно, что она не взяла с собой паспорт, который так и остался лежать в номере гостиницы. Об этом мне стало известно сразу же, как попросил моего человека проверить есть ли кто в номере, в котором мы жили.
Там никого не оказалось. Это подтвердил и хозяин гостиницы, утверждавший, что после нашего совместного ухода, больше никто в номер не заходил.
Новости неприятно огорчали.
Марина исчезла.
Я заставил пробить ее местоположение по всем базам. Она нигде не появлялась. Исчезла, не оставив следа. Это ужасно раздражало, а откровенно говоря бесило. Когда я не не знал что делать дальше, то шел и искал выход.
Пока же этого не получалось. Из больницы меня не отпускали. Ибо не были уверены, что со мной все в порядке после сильнейшего отравления. Я чудом остался в живых.
Меня спас прохожий, случайно оказавшийся рядом и сообщивший в службу спасения о случившемся. Были приняты все меры. Длительное время я находился на грани жизни и смерти. Однако, наплевав на все прогнозы, выжил. Как выживал в безвыходных ситуациях не один раз за свою жизнь. Ангел-хранитель ответственно выполнял свою работу, оберегая и спасая от невзгод.
Глава 63
— Я не буду это есть? — отодвинула от себя тарелку с непонятным варевом, в котором кусочки перемежались с жижей подозрительного цвета.
Такую бурду вряд ли бы стал есть уважающий себя поросенок. А раз так, то что говорить о приличной беременной девушке? Ей есть сам боженька не велел.
— Почему? — искренне удивился Заяц. Наивный бандитский выкормыш. И где только таких штамповали? На заводе по производству полулегальных мужиков?
Когда я узнала погоняло мужчины, то подумала, будто имя ему дали из-за того, что он высокий и худой. А оказалось потому что косой. Один глаз у него так и норовил посмотреть на переносицу. А когда он уходил в свои мысли глубоко-глубоко, то его глаз и вовсе мог закатиться вглубь. Не Заяц, а его глаз.
Сегодня наступила очередь Зайца меня кормить. Повар из него, как из меня балерина. Никакая. И он опять сварил бурду, которую называл кашей. Лучше бы обозвал какашей. Было бы честнее.
Его варевом только пытать. Достаточно пары ложек, чтобы возникло стойкое желание говорить всю правду и ничего кроме правды.
Например, о планах Пентагона, я могла рассказать все, что знаю. А придумать и того больше. Только бы не есть ужасное варево в исполнении Зайца.
