Рюсэй подошел к ней:
— Что ты здесь делаешь? Ты вся дрожишь!
— Ты не должен сводить счеты с жизнью! — Чи схватила его за руки. — Мияко этого не хотелось бы.
Рюсэй выдержал паузу, потом расхохотался:
— С чего ты решила, что я готов свести счеты с жизнью?
Чи отпустила его руки:
— Ты среди ночи пошел в лес один.
— Мне не спалось, и я решил прогуляться.
— Прогуляться в лесную чащу? — уточнила Чи, прищурившись.
— Ты права, — вздохнул Рюсэй. — Мне нужно кое–что сделать. Прости, что испугал тебя, но я не намерен следовать примеру Мияко. Есть человек, который нуждается в моей заботе.
— И кто это?
Чи не ожидала, что Рюсэй ответит, но он ответил:
— Моя сестра. Я не смог бы ее бросить, особенно потому что знаю, как больно терять родных и близких. — Рюсэй тепло улыбнулся. — Нельзя ходить в лес без фонарика. А если бы ты заблудилась?
— Но ведь направляешься ты…
По тропке они вместе дошли до дерева, на котором повесилась Мияко. Белые розы у подножия еще не завяли, хотя возложили их почти день назад. Белые лепестки, покрытые тонким слоем росы, полностью сохранили свежесть.
Сквозь кружево листвы лунный свет падал на розы, даря им сияние и почти неземную красоту.
Чи отвела глаза. Они с Рюсэем стояли в тишине, нарушаемой шелестом листьев в кронах деревьев и жужжанием ночных насекомых.
— Я добрался сюда за сто двадцать восемь шагов, — вдруг объявил Рюсэй.
— Что–что? — спросила Чи, повернувшись к нему.
— Сто двадцать восемь шагов, — повторил Рюсэй. — Я считал шаги от двери своей комнаты.
— Зачем?
Рюсэй пожал плечами:
— Когда я расстроен или взволновал, то Начинаю считать. Что угодно пересчитываю, любую мелочь. Главное — считать. Меня это успокаивает. — Рюсэй замолчал и поскреб затылок. — Сюрно, да?
Чи покачала головой:
— Каждый снимает напряжение по–своему. Когда у тебя появилась эта привычка?
— Лет в семь. После того, как в семье случилась трагедия.
— А-а.. — протянула Чи. Не желая лезть в личную жизнь Рюсэя, других вопросов она не задавала.
Рюсэй сел на корточки, вытащил из кармана куртки прямоугольную жестянку и положил на землю.
— Что в ней? — спросила Чи.
— Письма Мияко, — ответил он. — Я решил закопать их здесь, хотя так и не понял, что с ней творилось.
В горле у Чи встал ком.
— Извини, мне очень жаль.
— Чего тебе жаль? — усмехнулся Рюсэй и руками начал рыть ямку во влажной земле. — А извиняться нужно мне — за то, что притащил тебя сюда.
Рюсэй открыл замочек жестянки. Внутри лежала аккуратная стопка писем. Чи тотчас узнала почерк Мияко — буквы мелкие, круглые, почти неестественно одинаковые.
Чи положила ладони ему на плечи:
— Ты ведь любил ее по–настоящему, да? Жаль, что у вас все так вышло.
— Сейчас это уже неважно.
— Не говори так. — Чи взяла жестянкуу Рюсэя и положила на землю. — Но мне кажется, с письмами самое время попрощаться. — Чи уже собралась закрыть жестянку, когда сообразила, что писем в ней пять.
— Ты же вроде говорил, что Мияко написала тебе четыре письма? Три из Кицуямы плюс одно она передала через мать…
— Ах да, — Рюсэй вытащил одно письмо и протянул Чи, — вот что сегодня вручила мне мисс Суги. Мияко оставила ей его на хранение.
Чи взяла письмо у Рюсэя:
— А почему она не отдала письмо сразу, как мы пришли в клинику?
— По словам мисс Суги, имени получателя Мияко не назвала — только описала полунамеками. До сегодняшнего вечера мисс Суги не была уверена, что письмо для меня.
Чи вспомнила разговор у цветочного поля, когда мисс Суги спросила, не Рюсэй ли нравился Мияко. Письмо Чи разворачивала торопливо, гадая, что в этом прощальномпослании.
В отличие от писем к Рюсэю, это не адресовалось никому конкретно.
Прости, что не сдержала слово.
Прости, что подвела тебя.
Прости, что сдалась.
Я могла тебе открыться. Я могла честнее говорить о своих чувствах, о страданиях, о ненавистном прошлом.
Но я решила сохранить все в тайне. Я отталкивала тебя, когда ты ко мне тянулся. Я отгородилась от тебя. Я лгала тебе, притворялась, что все хорошо. Я думала, что мне нужно время, хотя на самом деле нуждалась в отваге. Чем дольше я выжидала, тем сложнее было изменить курс. Я допустила ошибку и зашла слишком далеко.
Помнишь, ты делился со мной планами на жизнь после университета? Порой я представляю, как сижу в большом зале, слушаю, как ты на сцене выступаешь от имени компании, и сияю от гордости. Еше представляю, как мы, переплетя ноги, лежим на диване и читаем, а между нами спит Тама.
В моих грезах окна у нас всегда открыты, небо синее, безоблачное, а мы счастливы.
За последние месяцы те картинки поблекли и исчезли. Я пытаюсь воскресить их, но не могу. Стираются даже воспоминания о нашем прошлом, например как уходили от Икеды с покупками в руках. Те воспоминания заслоняет нечто другое. Прочти за все, что я могла сделать, но не сделала.
Надеюсь, ты не станешь корить себя за то, что ничего не знал. Дело во мне: я тебя обманывала.
— Я подвел Мияко, — заявил Рюсэй. Приехал в такую даль, ио так и не понял, что она пыталась мие сказать. Вместо того чтобы приблизиться к правде, я запутался еще сильнее. Я даже не уверен, что это письмо адресовано мне.
— Ну, разумеется, оно тебе адресовано, — заверила Чи, наморщив лоб.
— Мияко любила кого–то другого.
— Рюсэй, ну как можно быть таким тупым?! Для Мияко существовал только ты.
— Ты просто утешить меня хочешь. Не надо!
— Зачем мне врать о таком?
Рюсэй притих.
— Мияко боялась, — продолжала Чи.
— Чего? — Рюсэй покачал головой. — Что я ее обижу?
— Она боялась, что ты бросишь ее, как только узнаешь правду.
Рюсэй заглянул ей прямо в глаза:
— О чем это ты?
15 ЦЕНТР ГИНЕКОЛОГИИ КОБАЯСИ
Через два дня после того, как Чи узнала о беременности Мияко, девушки вместе поехали на поезде в Куромачи. Клиник, оказывающих подобные услуги, предостаточно и в Токио, но Мияко решила отправиться в другой город, чтобы гарантированно не нарваться на знакомых.
