‚ Фуми глубоко вдохнула. Она же обещала себе никогда не показывать слабость!
Отчасти виноват и сам Фумио. Если бы он дал девчонкам отпор, нажаловался родителям или учителям, травля могла закончиться быстрее.
— Фуми–нэ, ты как, ничего? — спросил Эйдзи из–за закрытой двери.
— Да, все хорошо, — заверила она. — Оставь меня в покое.
— Как может быть «хорошо», если ты плачешь? — поинтересовался Эйдзи после небольшой паузы.
Фуми поняла, что лицо у нее мокрое. Она вытирала слезы и надеялась, что на ресницах водостойкая тушь.
— Уходи, Эйдзи,
— А если не уйду?
Фуми промолчала, впервые заметив, что белый абажур потолочной лампы пожелтел.
— Пожалуйста, впусти меня! — попросил Эйдзи.
— Разве закрытая дверь тебя останавливает? — удивилась Фуми. — Ты можешь пройти насквозь.
— Могу еще нс значит, что должен, — сказал Эйдзи, немного помолчав.
Фуми встала, посмотрев в зеркало над туалетным столиком. Волосы растрепались, глаза покраснели, зато макияж не потек. Потянувшись к дверной ручке, она задумалась над словами Эйдзи: «Могу еще не значит, что должен». В детстве Фуми настрадалась. Винить себя в этом не стоило. Она понимала это, а сама винила. Каждый божий день. Хватит, хватит боли!
— Фуми–нэ?
— Я в полном порядке, — заявила она, открывая дверь.
— Неужели? — Эйдзи посмотрел на нее с сомнением. — Видок у тебя на «в порядке» не тянет.
— Не твое дело!
Эйдзи усмехнулся.
— Никак не пойму, к чему такая назойливость. — Фуми скрестила руки на груди. — Как ни льстись ко мне, тебе придется уйти, когда мой брат вернется. Ты ведь в курсе, да?
— Да, конечно. — Эйдзи ободряюще улыбнулся.
Фуми вскинула брови: слишком быстро и легко он согласился.
— Мне не хочется быть здесь, когда вернется твой брат, — продолжал Эйдзи. — Так что не беспокойся.
Фуми насторожилась:
— Ты знаешь Рю?
— Вот сам не пойму. — Эйдзи посмотрел куда–то вдаль, потом снова на Фуми. — Не хочешь рассказать мне, что случилось?
— Нет, не хочу. — Фуми покачала головой.
— Тогда зачем ты меня впустила?
— Ты же сам просил открыть дверь, разве нет?
Эйдзи расплылся в улыбке:
— Фуми–нэ, ты не из тех женщин, которые что–то делают, потому что их просят.
Фуми тоже улыбнулась, потом захохотала. Хохотали они оба, хотя ничего особенно смешного в словах Эйдзи не было. Фуми хохотала, пока не заболел живот. Она хохотала и хохотала, пока ей не надоело, потом села на кровать, сжалась в комок и заплакала.
Дождавшись, когда она успокоится, Эйдзи спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше, — ответила Фуми, вытирая глаза. — Спасибо; что ты здесь, со мной.
— Это одна из малостей, которые я могу делать для тебя, пока не истекло мое время.
Фуми кивнула и, подняв голову, посмотрела на Эйдзи:
— Знаешь, я все гадаю, почему ты остановился здесь. Я не самый гостеприимный человек на свете.
— По крайней мере, для тебя это не секрет. — Эйдзи улыбнулся, заиграв ямочками. — А у меня разве есть выбор? Ты единственный человек, который меня видит.
— Должны быть и другие. Если поблуждаешь подольше, ты, возможно, найдешь их, хотя это не так просто. Сразу не определишь, видит человек духов или нет. А подобные мне, скорее всего, станут тебя игнорировать, едва разберутся, в чем дело. Так проще. Духи–скитальцы часто просят помощи у живых, но общаться нам нельзя. Мы в разных плоскостях существования.
— Почему же ты со мной разговариваешь?
— Сама не знаю. — Фуми потерла шею. — Думаю, есть веская причина тому, что ты появился у меня в студии. Какая–то печаль связывает тебя с миром живых. Возможно, она имеет отношение к Кендзи или ко мне.
— Фуми–нэ, ты опять играешь в детектива.
— Кендзи можно исключить, — гнула свое Фуми, проигнорировав его. — Ты даже не знасть, как он выглядит. Получается, ты ищешь меня. — Фуми сделала паузу. — Или моего брата.
Эйдзи отвел взгляд.
— Так дело в моем брате? Откуда ты знаешь Рю?
— Это что, допрос?
Закрыв глаза, Фуми вспомнила, как впервые увидела Эйдзи в студии. Он был один, а рядом на полу стоял огромный рюкзак. Эйдзи тогда сидел на корточках, вокруг него ходила Тама. Стоп, как же она ие обратила на это внимание? Тама чужих не жалует. Единственные, с кем она ладит, это Фуми, Рю и Мияко. Мияко уже мертва…
Нет, быть такого не может! Должно существовать другое объяснение. Но чем дольше Фуми размышляла, тем лучше понимала: это наиболее вероятный ответ. Откашлявшись, она повернулась к Эйдзи:
— Кем ты прикидываешься на сей раз, Мияко Сумида?
25 ТАКАЯ ЛЮБОВЬ
Улыбка у Эйдзи получилась неискренней. — О чем ты, Фуми–нэ?
— Прекрати! — велела Фуми.
— Ты же Мияко, верно? Не представляю, зачем ты решила принять чужой облик.
— Игра окончена, да? — Эйдзи потупился. Черты его лица медленно поплыли, силуэт изменился. Голову он поднял уже в ипостаси Мияко. — Зря я сразу не сказала тебе правду.
— Чей облик ты принимала? — со вздохом спросила Фуми.
— Старшего брата. Я думалао нем, когда услышала, как ты зовешь Таму.
— Он на тебя не похож.
— Он мне не родной, а сводный. Когда я училась в старших классах, моя мать снова вышла замуж.
— Ясно, — отозвалась Фуми. — Его правда звали Эйдзи?
— Да, Эйдзи Сумида.
— И ои правда попал в ДТП? Разбился на мотоцикле?
Мияко помрачнела:
— Какое же это ДТП, если он его спровоцировал?
— Твой сводный брат совершил самоубийство?
— Да.
— Что подтолкнуло его к этому?
Мияко не ответила.
— Что случилось, Мияко?
Бестелесная девушка молчала.
— Скажи, по крайней мере, зачем ты здесь. Зачем приняла чужой облик, чтобы ко мне подобраться?
— Не знаю, — шепнула Мияко. — Я была в полном замешательстве.
— Почему бы не рассказать мне все? Знаешь ведь, я не стану тебя осуждать.
— Да, знаю, но… — Мияко покачала головой.
Вздохнув, Фуми обняла девушку, забыв, что не может к ней прикоснуться. Ее руки прошли как по воздуху. Зачем она так? Глупость же! Глядя на Мияко, Фуми чувствовала: с девушкой случилась беда, такая, что заставило ее покончить с собой.
