Пока мринов было не слишком много, но число их постепенно росло. Вербовщики в Даркстоне (а теперь и в Лоране и Риччи) лезли из кожи вон, стараясь выполнить всё более объемные «заказы». На очереди было обустройство пункта в Лазареве. Тем более что там уже имелась база Легиона. А командиры подразделений всеми правдами и неправдами перехватывали «котов» друг у друга.
Конечно, поначалу пришлось повозиться. Впитанное с молоком матери чувство превосходства над «жалкими вулгами» и навязанное этим чувством отношение к сослуживцам-людям из некоторых особо упёртых экземпляров приходилось буквально выбивать. Что, кстати, было не так-то просто. Крепкие ребята, мягко говоря.
Не говоря уж о том, что если завербованный алаец не служил до Легиона в своей армии, к понятиям «приказ» и «дисциплина» он поначалу относился весьма вольно. На некоторое время текучка сержантских кадров в «Крыле» достигла угрожающих показателей.
Что ж, с точки зрения тогда ещё полковника Саиди, отсеивание слабонервных пошло Дивизиону только на пользу. Пусть далеко не сразу, но дело сдвинулось в нужном направлении. Хотя, разумеется, определенная доля своеволия мринам была присуща по-прежнему. Но генерал Саиди помнил о том, что зачастую сущность явления напрямую зависит от названия. Назови «своеволие» «инициативностью» – и знак поменяется с минуса на плюс. А инициативность была куда как полезна в частях, каждый день сталкивающихся с противником.
Так или иначе, сейчас «птенчики» «Крыла» единым фронтом выступали против любого идиота, сдуру посмевшего вякнуть что-то о разнице в происхождении. Каждый их них хорош по-своему, а все вместе они элита, было б чем мериться! Хочешь числиться крутым – докажи крутизну под огнем. Смог доказать? Молодец. Не смог? Помалкивай, пока не докажешь. Не переживай, огня хватит на всех.
В общем, игра стоила свеч.
Сейчас генерал Саиди никак не мог решить, сердится он или наслаждается ситуацией. Строго говоря, веские основания имелись для обоих вариантов.
С одной стороны, приказ о доставке рядовой Дитц исполнялся уж больно нога за ногу. С другой же, наблюдать за тем, как нервничает руководство базы «Роузхилл», было сущим удовольствием. Да и мистер Ассенгеймер, вызванный по распоряжению Саиди майором Льюисом, ещё не прибыл.
Ага! Ну, наконец-то!
– Сэр! – лихо козырнул нарисовавшийся в дверном проеме адъютант-мрин. – Рядовая Дитц по вашему приказанию доставлена!
Генерал благосклонно кивнул и слегка повёл рукой: давайте, мол. И на смену адъютанту явилось сущее чучело. Худое, измождённое, очень условно отмытое (о цвете волос, к примеру, оставалось только гадать), обряженное в какие-то нелепые обноски. Впрочем, воспаленные ввалившиеся глаза над запавшими щеками были вполне хороши и смотрели на командующего Дивизионом без вызова, но и без страха. Хорошо смотрели. Правильно.
Что ж, полковник Натаниэль Горовиц, ведавший в Легионе подбором и обучением кадров для тактической и стратегической разведки, кому попало не протежировал. И пусть протекция заключалась в основном в том, чтобы швырнуть перспективного кандидата в жерло вулкана и посмотреть, сгорит он или выберется, сути дела это не меняло.
Чучело слегка подтолкнули сзади, и рядом с ним возник мужчина лет тридцати пяти, сразу понравившийся генералу. Ростом он был примерно с Дитц, ну, может на дюйм повыше. Зато плечи были так широки, словно матушка-Природа решила не заморачиваться с габаритами и без затей использовала рост в качестве горизонтальной мерки. Ну, или где-то рядом. Разница, на взгляд Саиди, была несущественной.
На квадратном, смуглом, нарочито бесстрастном лице доминировали практически сросшиеся над широкой переносицей брови, под которыми почти терялись раскосые чёрные глаза. Возможно, однако, что причиной такого впечатления служил на редкость многообещающий прищур. И генерал с весёлым удивлением понял вдруг, что, пожалуй, рад, что объектом обещания является не он.
– Капрал Ким, сэр. Медик моего взвода, – коротко отрапортовала лейтенант Дюпре в ответ на незаданный вопрос. Собственно, большой необходимости в представлении не было, белая роба с фамилией и званием говорила сама за себя, как и объемистая сумка на плече. Но порядок есть порядок.
– И чему же мы обязаны присутствием капрала Кима? – вкрадчиво поинтересовался генерал.
– Сэр, рядовая Дитц нуждается в медицинской помощи! – отчеканил Ким, делая шаг вперед. Кабинет сразу стал тесным: капрал с успехом заменял собой небольшую толпу. – Её сопровождающие настояли на том, что она должна быть доставлена немедленно. Однако я категорически рекомендую отложить начало допроса до выяснения её физического состояния и приведения его в хотя бы относительную норму. Сэр.
В последнем произнесенном слове не было ни унции почтительности. Капрал не спрашивал разрешения, а ставил присутствующих в известность о том, что поступит так, как считает нужным, и никто ему не указ. Что ж, хорошие медики были товаром редким и дорогим. Чем и пользовались при негласном потворстве командиров. Кроме того, девчонка действительно выглядела из рук вон плохо.
– Выполняйте свои обязанности, капрал, – генерал слегка раздвинул губы в том, что при некоторой доле воображения могло сойти за намёк на улыбку. – Полагаю, за этой дверью находится комната отдыха? Отлично. Вы можете воспользоваться ею.
Дождавшись, когда дверь в глубине кабинета закроется за двумя спинами – нарочитая прямизна первой очень не нравилась Саиди – генерал посмотрел сначала на Льюиса и Паркера (оба застыли, словно боялись дышать), потом на Дюпре. Он достаточно общался с мринами и повидал на своём веку уйму кошек, как таковых. Лейтенант явно была готова рвать и метать и держала себя в руках с заметным трудом.
– Вас что-то не устраивает, Дюпре? – поинтересовался командующий.
– Две вещи, сэр.
– А именно?
– Одежда. Мы переодели Дитц на острове в ношеную, но вполне нормальную форму. А тому, что на ней теперь, на помойке давно уже прогулы ставят. Извините, сэр.
– Согласен, – мрачно кивнул Саиди. – А вторая вещь?
– Дитц – мрина. После оказания ей квалифицированной первой помощи прошло больше суток. Она сейчас просто не имеет права двигаться так, как двигается – если, разумеется, не вмешался какой-то внешний фактор.
Лейтенант помедлила и угрюмо добавила:
– И ещё одно, сэр. Эта дверь, – кивок в сторону комнаты отдыха, – не звуконепроницаема, в отличие от входной. Мне не нравится молчание Кима. Если бы он ругался, это значило бы, что всё более или менее в порядке. Но он молчит. Значит, либо совсем плохо, либо… либо я попробую его удержать. И ради всех нас надеюсь, что у меня получится.
Ким действительно молчал, ограничившись коротким «Потерпи!», беззвучно произнесенным в самом начале. Первое, что он сделал, даже не снимая повязок – вколол обезболивающее в несколько точек на нижней границе изрядно запачкавшихся, все еще мокрых бинтов. Подождал. Осторожно снял пародию на куртку, выданную Лане на гауптвахте. Добавил ещё несколько уколов, теперь сверху. И только потом начал срезать повязки блестящими кривыми ножницами, холода которых Лана уже не чувствовала. Она вообще не чувствовала сейчас свои руки, и это было восхитительное ощущение. Оказывается, ничего не чувствовать приятно…
