Это был мой лучший день рождения…
Он стал первым и единственным, кто прикоснулся ко мне. В любовных романах все это описывается иначе. Как жар, похоть, страсть, однако после нее все угасает, будто разгоревшийся огонь потушили ведром воды.
Но с нами этого не произошло. Он не давал остыть, даже когда глаза закрывались.
Я смотрю на прикрытые глаза Дана, любуюсь милыми чертами идеального лица. Он красивый, расслабленный, беззащитный. Его чуть загорелая кожа контрастно смотрится с моей светлой. Аккуратно провожу пальцами по контуру губ, спускаюсь ниже к торсу, обводя каждый кубик пресса. Идеальный. Красивый. И мой. Полностью мой.
Этой ночью я отдала ему всю себя, а он подарил мне безграничное счастье…
— Доброе утро, принцесса, — хрипловатым голосом произносит Дан, но глаза так и не открывает.
— Я не принцесса, — улыбаюсь в ответ. У меня создается ощущение, что он видит мою улыбку сквозь закрытые глаза, потому что уголки его губ растягиваются в ответ.
— Ты Эльза — моя персональная принцесса.
Только сейчас Дан поднимает веки, одаривая меня яркой зеленью своих глаз. Завораживающей, волнующей, куда хочется погрузиться и никогда не покидать. Наверное, рискованно оставаться в его комнате. Родителей нет дома, но у стен тоже есть уши. Сейчас почти девять утра, слуги снуют туда-сюда, убираются в наших комнатах. Вдруг нас увидят? Вдруг поймают и расскажут родителям? Я хотела уйти, когда солнце только показалось из-за горизонта, но Дан остановил меня словами:
— Никто не узнает…
Я не могла лишить себя возможности проснуться с ним в одной кровати, в его объятьях, ощутить, как сильные руки прижимают меня к себе, словно сокровище. Впервые за свою жизнь я засыпала с улыбкой на лице и с теплом в душе.
— Ты напряжена. Что-то случилось? — тут же спрашивает Дан.
— Со мной? Ничего.
— Живот не болит?
— Немного.
Если честно, у меня болит все тело, не только живот. Но эта боль приятная. Знаете, после длительной тренировки в спортзале вы ощущаете легкую натруженность мышц. У меня точно так же. Не думала, что после нашего ночного уединения я испытаю нечто подобное.
— Я скажу Рите, чтобы она принесла тебе в комнату лекарства и…
— Не нужно, — опускаю палец на полные губы своего мужчины.
— Тебе же больно.
— Мне больно уходить от тебя.
Мы замираем в этом положении на долгие секунды. Он нависает надо мной, я робко гляжу в зеленые глаза мужчины, которому отдала свою невинность. Всю себя. Мне придется встать, одеться, пойти в свою комнату, чтобы никто не увидел меня у Дана абсолютно голой. Но я не хочу. Не сейчас. Не стоит разрушать момент, который может никогда не повториться.
— Ты такая красивая утром, — шепчет он, поглаживая костяшками пальцев мои горящие щеки.
— Ты тоже.
— Не хочу с тобой расставаться…
Теперь я точно напрягаюсь, потому как не представляю, что нас ждет дальше. Не знаю, как ко мне будет относиться Дан, как мы будем скрывать наши отношения от родителей. А есть ли отношения между нами в принципе? Мое трепетное сердце кричит, что они существуют, но голос разума заставляет вспомнить, что у Дана есть девушка, которая наверняка ждет его после вчерашнего, что у него есть обязанности и предстоящая свадьба.
Кто я в его жизни?
— А ты? — бархатный голос выдергивает меня из раздумий. — Ты хочешь уйти?
Нет, Дан, не хочу. Ты прекрасно знаешь ответ на мой вопрос, но предпочитаешь задать его, чтобы… что?
— Что тебя беспокоит, Эльза?
— Ты… — отвечаю честно, не отрываясь от глаз, яркость которых уменьшается с каждой секундой. — У тебя есть девушка, наши родители не поймут нашу связь, я…
— Ты замечательная. Я не хочу отпускать тебя, — перебивает меня Дан.
— Но что нам делать?
За моим вопросом следует долгое молчание. Между нами сквозит напряжение, которое хочется всеми силами развеять. Но не выйдет. Нам нужно решить, как действовать дальше, и что нас ждет в будущем.
— Я не достану тебе звезду с неба, Эльза, но я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
— Мне и не нужно, одну я уже поймала, — улыбаюсь, глядя в болотные глаза, а потом…
— Данечка, ты не спишь? — раздается за дверью требовательный женский голос, принадлежащий…
Черт, мама! Откуда она здесь? Когда успела появиться? Они с Григорием Викторовичем были в больнице. Черт! Черт! Черт!
— Тише, — шепчет Дан, наклонившись надо мной. — Сейчас ты тихо собираешь вещи и идешь в гардеробную. Я делаю вид, что сплю. Она не войдет, если увидит, что я еще не проснулся.
— Данечка, через три секунды я войду! — вновь раздается за дверью вместе с громким стуком. — Один!
Больше не говоря ни слова, я поднимаюсь с кровати, хватаю одежду, разбросанную по всей комнате, и закрываюсь в гардеробной.
— Два!
Дан подбирает лифчик, который оказался под кроватью, кидает мне. Едва ловлю его. Фух!
— Я захожу!
Я тихонько приоткрываю дверь, чтобы видеть, что происходит в комнате. Дан отворачивается от двери и мирно «спит», пока мама осматривает комнату, словно что-то ищет. Внезапно она смотрит в сторону гардероба. Не отрывает взгляд от двери. Черт! Ощущение, что она видит меня. Божечки! Она подходит. Ближе и ближе. Шаг за шагом. Стук маминых каблуков отдается в голове эхом. Набатом, предвещающим беду. Однако она останавливается в шаге от двери, опускается на корточки и…
— Данечка, я все понимаю, но не стоит притворяться, что ты спишь.
Дан на ее обращение никак не реагирует, продолжая «спать» в свое удовольствие.
— Ладно. В следующий раз не разбрасывайте свое нижнее белье по всей комнате, — она выпускает из рук маленькие… трусики. Мои трусики, точнее, их остатки, потому что Дан содрал их с меня этой ночью. — И скажи Марине, чтобы не пряталась в гардеробной. Спускайтесь вместе к завтраку.
Мама покидает комнату, но отмереть и успокоиться после ее визита у меня не выходит. Не могу дышать. Не получается вдохнуть воздух в легкие. Черт! Хорошо, что она не узнала мое нижнее белье, не застукала меня и не открыла гардеробную. В этот раз нам повезло. Вдруг в следующий раз удача повернется к нам другим местом?
— Ты как? — дверь в гардеробную внезапно открывается. Я не включала здесь свет, поэтому резкий прилив солнца из комнаты бьет по глазам. — Прости, Эльза. Ты нормально?
— Да, все хорошо, — шепчу в шею Дана.
Он притягивает меня за талию, поглаживает по голове. Только сейчас прихожу в норму, вдыхаю его терпкий запах. Успокаиваюсь. Но…
— Вдруг нас застукают?
