Книга Ребёнок от сводного врага, страница 3. Автор книги Каролина Дэй

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ребёнок от сводного врага»

Cтраница 3

Если бы я была буйным подростком, я бы вскочила со стула, накричала на маму с будущим «папочкой» и высказала свое мнение. Но мне уже девятнадцать. Гормоны поутихли, возражать смысла не вижу. Так будет лучше для меня. Мама никогда не делала ничего мне во вред, а слова Григория Викторовича…

«Мама никогда не делала ничего мне во вред», — повторяю про себя, и вторая «я» тут же перестает сопротивляться.

— Прощу прощения за опоздание, — произносит бархатистый голос справа от меня и заставляет замереть на месте, покрываясь мурашками от волнения.

Вы когда-нибудь ощущали, что у вас замирает сердце в буквальном смысле? Когда оно резко останавливается, а затем заводится с двойной скоростью, словно вы пережили секундную клиническую смерть? Я — нет. Всегда думала, что это бредни из области фантастики.

Но сейчас я ощутила резкое торможение и ускорение за считанные секунды, стоило только встретиться с внимательными зелеными глазами…

— Данечка! — мама радостно поднимается и обнимает «Данечку», целуя в обе щеки. Снова ощущаю ее слишком теплое отношение к мужчинам из этой семьи, и оно неприятно сдавливает грудь.

— Добрый вечер, Марта.

Тон парня кажется вежливым, но я улавливаю боковым зрением, как слегка кривится его лицо, а руки не обнимаю маму в ответ.

— Папа, — он подходит к Григорию Викторовичу и пожимает ему руку.

— Присаживайся.

И он садится прямо напротив меня, что заставляет напрячься еще больше. Чтобы вы понимали: во главе стола сидит его отец, по правую руку — моя мама, я — рядом с ней. Вместо того чтобы сесть по левую руку от своего отца, «Данечка» располагается напротив меня, на одно место дальше от Григория Викторовича. Может, здесь такие правила?

Лучше бы он сел рядом с отцом: пристальный взгляд напротив пробуждает нездоровую дрожь в конечностях.

Кажется, у меня руки начинают потеть, а сердце никак не желает успокоиться. Почему он глядит на меня? Любопытство? У меня нет сил рассматривать, какого оттенка его темные волосы, оценить ширину его мужественных плеч. Если бы волнение не накрыло меня, я бы снова посмотрела в его глаза и обвела бы взглядом контур полных губ — это единственное, что мне удалось ухватить за короткие мгновения.

— Предлагаю выпить, — Григорий Викторович прерывает затянувшуюся тишину.

— Разве есть повод? — раздается бархатистый голос.

— Воссоединение семьи — всегда повод.

— Воссоединение? Ты серьезно? Может, мы еще будем…

— Ты прав, Гриш, давайте выпьем, — встревает мама и подносит свой бокал к бокалу будущего мужа. «Родители» перебрасываются обеспокоенными взглядами. Григорий Викторович на мгновение расслабляет каменное лицо. Замечаю на лбу вздувшуюся венку, а левая рука, которая лежит на столе, сжимается в кулак, затем разжимается.

Прожигающие взгляды мужской половины, мамины нервные смешки и натянутая улыбка, которую она порой не в силах держать, мои дрожащие руки и чересчур напряженное лицо «Гришеньки». Атмосфера вокруг нас слишком накаленная, ощущаю это своей сверхчувствительной кожей даже под автозагаром.

Мы не чокаемся, как это принято, просто приподнимаем бокалы и выпиваем. Напиток игристый, чересчур сладкий. Мне хватает маленького глотка, чтобы больше никогда не пробовать это.

— Как прошел твой день, Даниил? — подает голос глава семьи.

— Отлично. В следующем месяце матч, готовлюсь, — расслабленно отвечает его сын.

— Ты заполнил бумаги?

— Нет, и не собираюсь.

— Даниил! Я просил…

— Я уже говорил, что у меня чемпионат, — голос парня внезапно становится жестче. — У меня не хватит времени и на футбол, и на твою фирму.

— Должно хватать, ты наш наследник.

— Отдайте моей «сестренке». Чем вам не наследница?

— Даня! — повышает тон Григорий Викторович. — Твое увлечение футболом длится слишком долго, нужно правильно расставлять приоритеты.

— Мне двадцать пять, пап, и я уже пять лет защищаю честь нашей страны. Ты опоздал.

Отец ничего не говорит в ответ сыну, а я чувствую себя лишней. Ощущение, будто я проникла на чужую территорию без разрешения и нагло подслушиваю. Странно, что он вообще спорит с отцом. Я не спорила, просто поступила на юридический, как советовала мама, а она зарезервировала место в своей фирме.

Почему он не сделает так же? Родители хотят для нас лучшего…

— Что у тебя здесь? — парень показывает на участок над верхней губой. Прикладываю туда пальцы и понимаю страшную вещь: автозагар смывается вместе с тональным кремом.

— Эльза, немедленно приведи себя в порядок! — почти командным тоном произносит мама.

— Рита, проводи Эльзу в личную ванную комнату, — приказывает глава семьи.

У меня будет личная ванная? Ладно, это потом выясним. Главное, сбежать отсюда и не ловить на себе презрительно-насмешливые взгляды. Женщина средних лет ведет меня в общую прихожую и провожает на второй этаж почти в самый конец коридора.

— Ваша комната, — говорит безэмоционально и уходит прочь.

Только сейчас облегченно выдыхаю, ощущая, что грудь больше не сдавливает напряжение и неловкость. Но мне все равно немного некомфортно в чужих стенах, в чужих красках и чересчур светлой комнате. Она просторная, есть даже выход на балкон, но почти белая, как и весь интерьер. Причем настолько, что я, кажется, не буду расставаться с солнцезащитными очками. За белой дверью справа нахожу ту самую ванную из слепящего мрамора, и в отражении вижу…

Мамочки! Какой кошмар!

Автозагар пошел пятнами, испачкал рукав платья, которым я вытирала лицо по дороге. Мамины старания ушли впустую. Под длинными рукавами и колготками не виден белоснежный цвет кожи, а теперь я вся сливаюсь, смывая с себя остатки макияжа, тушь, тени. Вытираю лицо полотенцем и смотрю на свое отражение. Черт! Не могу видеть себя такую — абсолютно белую, как лист бумаги. Слишком бледная, неяркая. Белая ворона…

Как стыдно… Господи…

Они это видели?

Выхожу из ванной и… Боже! Что он здесь делает?

«Данечка» расположился на моей кровати как хозяин, развалившись на светлом покрывале. На нем все тот же костюм, только светлая рубашка, кажется, расстегнута на пару пуговиц.

— Надеюсь, ты не против. Я в своем доме, имею право заходить в любую комнату.

Ничего не отвечаю, отвожу глаза, снова ощущая напряжение, но в более тесном помещении. Не вижу, куда именно смотрит мой новоиспеченный братец, только чувствую любопытный взгляд на себе. Он не отводит его, пробегает по моему лицу, по платью, скрывающему белоснежную кожу.

— Папа приказал извиниться за тот спектакль. В общем… сорян. Не переживай, доставать не буду. Наверное.

М-да…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация