Ее полные красноватые губки, ее молочная шелковистая кожа, ее прозрачно-голубой взгляд, которым она пронзает меня насквозь и заставляет сердце замереть на месте. Звучит слишком сентиментально для мужчины, но вряд ли я смогу подобрать другое описание своим чувствам.
Как она? Где сейчас находится? Я не знаю, где она живет, куда переехала. Марта говорила, что после нашей ссоры она не захотела оставаться и уехала. Странное решение, учитывая, что я больше не живу в доме отца.
Я никогда ему не прощу то, что он сделал с Эльзой, что выставил ее на посмешище и не дал возможности мне самому с ней объясниться. Она не заслужила такого отношения, она не должна была узнать о нашем расставании так. Через «поимку с поличным». Это жестоко для ее доверчивого сердца.
Не стоит думать о ней. Не стоит…
Пока я заканчиваю с бумагами, проходит часа три. За окном льет первый осенний дождь, погода портится сама по себе, но характеризует мое настроение последние несколько недель. Я бы все отдал, чтобы в моей душе наконец-то наступил штиль. Может, прошло слишком мало времени?
Внезапный звонок в дверь заставляет вынырнуть из размышлений. Интересно, Марина забыла ключи? Тогда как она вошла в подъезд? Подхожу к двери после третьего звонка. Они звучат слишком настойчиво. Лучше бы я посмотрел в глазок, прежде чем открыть дверь, потому что на пороге я вижу промокшую фигурку с обвисшими белоснежными волосами.
— Ты?
— Я беременна.
Глава 24. Новость
— Что ты сказала? — Громкий голос Дана, лишенный любимых бархатных ноток, пронзает меня насквозь. Мое сердце бьется быстрее, когда я смотрю на него, но я подавляю волнение.
— У нас будет ребенок.
Прокашливаюсь, глядя в знакомые глаза, полные оторопи от шока. Они больше никогда не станут зелеными, никогда не просияют от нежности и любви ко мне. Теперь я буду видеть в них ненависть, бьющую прямо в сердце.
— Проходи и закрой дверь.
Выполняю просьбу Дана и осматриваю квартиру. Когда-то мы с мамой жили здесь, поэтому я помню расположение комнат, кухни и гостиной. Здесь не многое поменялось, разве что дизайн. Вид из окна и свет, проникающий сквозь панорамные окна, остался неизменным. Даже под покровом ночи свет проникает в квартиру.
Дан неохотно плетется сзади, садится на диван и произносит прохладным тоном:
— Как ты узнала, где я живу?
— Сам говорил, что переедешь сюда после ремонта.
Сложно. Как же сложно мыслить здраво. Как же сложно ненавидеть его и смотреть в равнодушные глаза. Как сложно было приехать сюда, к человеку, которому ни я, ни мой малыш абсолютно не нужны. Но он моя последняя надежда. У Дана есть связи, средства, винодельня приносит прибыль. А у меня ничего и никого нет. Но для частной клиники, в которой согласятся вести мою беременность, нужно много денег.
— Родители в курсе? — вопрос прерывает молчание, повисшее между нами.
— Нет. Никто не знает.
— Зачем ты приехала? — холодный тон Дана буквально обливает меня ледяной водой с головы до ног.
«Он — последний шанс», — повторяю про себя, как заклинание, которое решит все мои проблемы. Глубоко вдыхаю воздух сквозь спазм в горле и произношу:
— Родители выгнали меня из дома, у ребенка обнаружили синдром Дауна. Врач в поликлинике посылает меня на аборт…
— И? Дальше что?
— Ты не понимаешь! — тут же отвечаю я, проглатывая волнение и неприятное ощущение собственной никчемности. — Дети с синдромом Дауна могут спокойно жить, но за мой случай могут взяться только в платной клинике. Дан, пожалуйста, помоги спасти нашего ребенка.
Он не смотрит на меня, глядит на свои руки, сложенные на коленях. В какой-то момент мне кажется, что его длинные пальцы подрагивают, но это лишь обман зрения. Он резко сжимает их в кулак, разжимает. Между нами стынет тишина, нарушаемая лишь стуком моего сердца.
— Повторю свой вопрос. Что? Тебе? Нужно?
— Дан…
— Какого черта ты вламываешься в мою жизнь и портишь ее? — резко выкрикивает он, заставляя меня подпрыгнуть на месте. — Мы расстались, Эльза! Между нами больше ничего нет! Мне не нужна такая замухрышка, как ты! И твой больной ублюдок тоже!
Слезы копятся внутри, но я не даю им волю. Не сейчас. Не хочу показывать свою слабость. Я несколько дней собиралась с духом для такого унижения. Алена говорила, что я дура, раз иду просить помощи у бывшего. Не хочу ему дать понять, что он разбивает мне сердце вдребезги. Врачиха из университетской поликлиники сказала, что мне нельзя ни в коем случае нервничать. Но я нервничаю. И малыш, скорее всего, тоже.
Как же больно слышать эти слова. Вновь. В тот роковой вечер он не разбрасывался столь унизительными оскорблениями, но и тогда мне казалось, что мое сердце никогда не забьется вновь.
— Уходи отсюда!
— Дан, пожалуйста…
Впервые за нашу встречу он поднимает взгляд на меня. Свой пронзительный, темный взгляд, готовый окончательно разрушить меня.
— Ты явилась в мою жизнь! Ты вторглась в мои отношения! Ты сломала меня, чертова белобрысая малявка! Исчезни и больше никогда не возвращайся!
— Но…
— Пошла вон!
Еще немного, и он вытолкает меня из квартиры пинками. Я никогда не видела его таким. Озлобленным, разъяренным, будто во всех бедах в его жизни виновата я. Не сдерживаюсь, маленькая капелька падает на джинсы, которые мне одолжила Аленка. Больно. Мне очень больно.
Собрав последние силы, я поднимаюсь с дивана и покидаю свою бывшую квартиру. Покидаю человека, которого когда-то любила всем сердцем.
И люблю до сих пор, как бы ни сопротивлялась своим чувствам…
У меня больше нет выбора. Мы обречены. Дан был последним, кто мог бы нам помочь своими связями и средствами. Вариантов больше нет. У меня остается единственный выход.
Стоит оказаться на улице под накрапывающим дождем, я даю волю слезам и настроению, соответствующему погоде…
Глава 25. Аборт
От важного в жизни решения нас отделяет всего лишь шаг. Один шаг до конца тоннеля, в котором виден свет, до счастья, где мы не будем знать горя. Один шаг до пропасти. Мы стоим на краю, не в силах сделать этот шаг. И либо кто-то оттащит нас назад, позволив избежать роковой ошибки, либо мы сами отступаем.
Но что делать, если мы не справляемся, самоанализ не помогает, а рядом не оказывается человека, который помог бы сделать верный выбор?
Вот и у меня такого нет.
Аленка крикнула, что я дура, раз пойду на аборт, но у меня нет выхода. Я его просто-напросто не вижу. Мой ребёнок болен, и вряд ли кто-то поставит меня на учёт с таким диагнозом. Как бы я ни хотела побороться за его существование, я проиграю. В одиночку — проиграю.
