Петр потом написал в дневнике, что вначале он хотел запереть парня в подполе своего деревенского дома, приготовил все, оборудовал камеру. Прикрепил к стене кандалы, поставил ведро, которое должно было служить туалетом. А потом сообразил, что пленника придется кормить, убирать за ним. Но не это главное. Не стоило надеяться на то, что «чучело» исправится, проведя в оковах длительное время. Владимир сначала будет буянить, потом сменит тактику, прикинется испуганным, начнет просить прощения, изобразит раскаяние. Держать вечно мерзавца в подвале не получится, его придется выпустить. Негодяй вернется домой, прикинется ангелом и выполнит свое обещание: убьет отчима, мачеху и Лидочку. Идею с подвалом Петр отверг. Он решил лишить Владимира возможности вести половую жизнь, полагал, что операция и самая современная в те годы гормонотерапия снимут агрессию. И выполнил задуманное. Владимир провел в клинике время, необходимое для реабилитации, потом отчим отправил его в бывшую союзную республику, которая уже стала суверенным государством. Там жил ученик Петра, опытный врач. Но ему не рассказали правды, сообщили, что парень заболел, чтобы он не впал в депрессию, ему сказали о другом недуге, провели оперативное вмешательство, химиотерапию, теперь ему надо принимать лекарства, которые Петр будет присылать. Поскольку после лечения Владимир изменится внешне, растолстеет, потеряет растительность на лице, а возможно и на теле, вероятно, приобретет некие женские черты, его могут дразнить в школе, задавать вопросы. По этой причине парня отсылают в страну, где его никто не знает.
Глава двадцать девятая
Петр сам сопроводил пасынка к месту ссылки. Владимир сильно изменился, он стал апатичным, послушным, даже покорным. Получал каждый день разные лекарства, без возражений принимал их, не протестовал против полета в другую страну. Алексеев вернулся в столицу, выдохнул, и они с Амалией стали жить счастливо и воспитывать Лидочку. Девочке о старшем брате ничего не говорили, а она, естественно, не помнила его.
Теперь Петр в своем дневнике рассказывал, как растет Лидочка, которую он искренне любил, как он проводит тайные операции, как меняется в лучшую сторону материальное состояние семьи… Иногда на страницах мелькали однотипные записи. «Отправил лекарства. Состояние нормальное, припадков агрессии нет. К женщинам он равнодушен. Работает санитаром». Через какое-то время слово «санитар» сменилось на «медбрат», а затем на «фельдшер»
[8]. Владимир получил профильное образование, приятель Петра, чье имя он в дневнике зашифровал под буквой «N», устроил его на работу в больницу, где служил сам. Со временем операции по перемене пола в России разрешили, и теперь они стали, вот уж ужас, модными. Страну, в которой долго существовала статья о мужеложстве, бросило в другую крайность, появился интернет, мир узнал о звездах, членах их семей, которые стали трансгендерами. Петру Ильичу уже не надо было бояться, но он все равно проводил операции тайно. Не каждый больной хотел, чтобы о его проблеме узнали окружающие. Алексеев стал богатым человеком, Лидочка и Амалия Генриховна имели все, что хотели. А потом появилась Пандора и открыла свой ящик.
Как-то раз, когда Петр Ильич вышел из подъезда, чтобы сесть в джип и ехать на работу, к нему подошел незнакомый мужчина неопределенного возраста. Лицо его закрывали густая черная борода и усы, над глазами кустились брови.
– Доброе утро, доктор, – произнес он высоким тенором.
Алексеев не ожидал никакого подвоха, поэтому спокойно ответил:
– Здравствуйте.
– У меня есть вопрос к вам… – начал незнакомец.
– Извините, – остановил его владелец клиники, – я не даю консультаций на улице. Приезжайте в медцентр, там и побеседуем.
Но незнакомец не внял его просьбе.
– У меня проблема с работой, помогите устроиться.
– Вы врач? – уточнил Алексеев.
– Фельдшер, – ответил бородач.
– К сожалению, я не располагаю сведениями о вакансиях для среднего медперсонала, – мирно объяснил Петр, – приезжайте в мою клинику, поговорите с Владиславом Семеновичем, это завотделом персонала…
– Папа, ты меня не узнаешь? – вдруг спросил мужик. – Я Володя.
Петр отшатнулся.
– Все в порядке, – заверило чучело от первого брака, – я тебе благодарен за операцию. Иначе бы сейчас не стоял тут. Меня могли посадить пожизненно, или кто-то бы убил Вовку дурака. Все к тому шло.
– Как ты оказался в Москве? – пробормотал Петр.
И услышал, в общем-то, обычную историю. В маленьком городке, где жил Владимир, ранее мирно сосуществовали люди разных национальностей. Но год назад появился новый мэр, который стал притеснять русских, убирать их с разных постов. N вынуждали уйти с должности главврача, требовали, чтобы он передал бразды правления местному доктору. N пытался убедить мэра, что у его ставленника нет должного медицинского образования, он вовсе не врач, а фельдшер, имеет право назначать лечение только на уровне первой медицинской помощи, говорил:
– Хорошо, я покину свой пост, но лишь тогда, когда вы найдете достойную кандидатуру.
Мэр вроде согласился, а потом N попал под машину, водителя, который убил главврача больницы, не нашли. Руководить клиникой стал ставленник городского главы. Через месяц Владимиру предложили написать заявление об уходе.
– Я знал, что мой друг погиб, – воскликнул Петр, – но подоплека его смерти открылась только сейчас! Думал, что у тебя все хорошо.
– Было так, – согласился пасынок, – но все изменилось. В городе стали жечь дома русских, я понял, что надо смываться, и успел уехать до того, как началась резня, мне удалось даже квартиру продать, правда, за гроши. Мне очень надо работу найти! Папа, поверь, я стал другим. К женщинам меня вообще не тянет, я веду себя тихо, агрессия пропала.
– Конечно, я помогу тебе, – пообещал Петр Ильич и сдержал слово.
Отчим подарил пасынку старую двухкомнатную квартиру, стал искать ему службу и потерпел неудачу. На фельдшера Владимир обучался в другом государстве, правда, его диплом об образовании в России вроде признавался, но никто такого специалиста брать не хотел. В конце концов Петру Ильичу удалось устроить Владимира в психоневрологический интернат. Зарплата маленькая, служба тяжелая, но Панин и этому радовался. Потом он сдал двушку, а сам перебрался в съемную однушку. Отдавал за нее часть арендной платы и жил на зарплату, к которой добавлял то, что осталось от сдачи квартиры. Петр Ильич регулярно давал ему деньги. Володя не лез в семью Алексеевых, не навязывался с дружбой, вел себя тихо, на работе его хвалили. Одна из записей в дневнике выглядела так:
«Слава богу, пока нет проблем. Володя вроде на самом деле изменился в лучшую сторону. Много читает, мечтает стать врачом, хочет поступать в мединститут. И он может туда попасть как работающий фельдшер. А я не понятно почему чувствую перед ним свою вину. Ругаю себя за то, что поступил с парнем жестоко. Успокаиваюсь, когда понимаю, что он мог бы натворить лет в двадцать, когда сексуальное развитие достигает пика. Вчера во сне я видел Николая Михайловича, тот укоризненно качал головой, говорил:
