Эсме улыбнулась, вспомнив о чем-то.
– Мы смотрели какой-то фильм про лесбиянок-оборотней. Но все закончилось спором о том, позволим ли мы какому-нибудь оборотню укусить нас. Вот откуда вся эта история с одиноким волком.
– Похоже на нас с Джоли. Нам нравится спорить о самых глупых вещах.
– Но вы, ребята, всегда миритесь.
Ава закусила губу и промолчала.
Корни, удерживающие Эсме, снова заскрипели. Ава оглянулась через плечо: никаких признаков Ноа или Ливии. Она снова повернулась к Эсме. Несмотря на всю свою браваду, она выглядела испуганной. Корни под ее весом трещали и растягивались.
– Я хочу тебя кое о чем спросить, – сказала Эсме. – Почему ты задала мне этот вопрос тогда, в клубе? Смогу ли я убить кого-нибудь.
– Думаю, просто из любопытства.
– А если честно? Сейчас самое подходящее время для истины.
– Ну ладно. – У Авы горели колени, и она плюхнулась на задницу. – Я задумалась, как далеко смогу зайти, чтобы остановить того, кто привел нас сюда. Раньше я верила, что никогда не смогу стать убийцей. Но вдруг я ошибаюсь?
– Это твоя точка невозврата. Они есть у всех.
– А у тебя что? Единственное, чего ты никогда не сделаешь?
– Я не хочу быть ничьей марионеткой. В тот момент, когда я позволю кому-то сделать за меня выбор, я пойму, что проиграла.
Хрустнул один из больших корней. Эсме дернулась и сорвалась. Она попыталась упереться ногами в стену норы. Оставшиеся корни по-прежнему обвивали руки, но они растягивались и истирались, один за другим. Комья сырой земли осыпались вниз.
– Вот истинная причина, почему я не хочу влюбляться, – продолжала Эсме, говоря громче, словно это помогало ей хотя бы ненадолго отвлечься. – Стоит появиться другому человеку, и твоя жизнь как бы перестает принадлежать только тебе. Не успеешь оглянуться, как ты уже притворяешься кем-то, лишь бы партнер был счастлив.
Хруст. Рывок. Затаив дыхание, Ава ждала, когда упадет Эсме.
Одиннадцать
Затрещали корни. Эсме ухватилась за оставшиеся клубки, но они выскользнули из ее пальцев. Было слишком поздно. Ава отшатнулась от дыры. Она не могла смотреть, как падает Эсме. Только не снова.
Но тут появились Ноа и Ливия. Они упали на землю и скинули в яму две длинные цепи. Пальцы Эсме ухватились за одну из них как раз в тот миг, когда оборвался последний корень. Эсме падала, ей не удавалось ни на что опереться ногами. Ноа вскрикнул, принимая на себя весь ее вес.
Ава затаила дыхание. Ноа застонал, пытаясь удержать ее. И все же Эсме удалось схватиться и за вторую цепочку. Вдвоем Ноа и Ливии удалось вытащить ее из ямы. Эсме плюхнулась на спину, закрыв лицо руками. Ее кожу и одежду покрывали черные пятна, словно кто-то обрызгал ее чернилами.
– Святые угодники, – прохрипел Ноа, пытаясь отдышаться. – О чем мы только думали, спускаясь сюда?
– Понятия не имею, – ответила Ливия. – К тому же, святые угодники? Тебе восемьдесят? – Она улыбнулась ему и рассмеялась.
Через секунду расхохоталась и Эсме. Она села и смела волосы с лица. Ладонь стала липкой от черной слизи.
– Вот такой жизненный опыт, – сказала она.
– Ты… ты в норме? – неуверенно поинтересовалась Ава, все еще стоя в стороне от дыры.
– Мое сердце колотится со скоростью около трехсот ударов в минуту, и я выгляжу так, как будто мной вырвало демона, но в остальном все просто идеально. – Она нахмурилась, глядя на Аву. – А вот ты точно не очень-то хорошо выглядишь.
– Это же не я едва не погибла. – Ава попыталась выдавить из себя улыбку. Она села у стены и сцепила руки, чтобы никто не заметил, как они дрожат. Она закрыла глаза и сосредоточилась на медленном дыхании. Через несколько секунд она почуяла приторный и едкий запах дыма. Ава отмахнулась.
– Извини, – буркнула Ливия, размахивая руками, будто это поможет. – Кто-нибудь хочет? – Она предложила косяк Ноа.
– Не-а, я этим больше не занимаюсь, – отказался он. – Плохие воспоминания и все такое.
– Вот потому-то я и продолжаю до сих пор, – резко заявила Ливия.
– Из-за дедушки?
Она смотрела на него, стиснув зубы.
– Ага. Это ведь я его нашла, понимаешь? Сидит на пляже с банкой пива в руке. Как будто только ушел. И вся жизнь из него выплывает, будто… – Она указала на дым.
– Извини, дружище. Он был хорошим человеком, – сказал Ноа.
– Откуда ты знаешь? – нахмурившись, спросила Ливия.
– Я видел его там. Впрочем, мы почти не разговаривали. – Он провел рукой по волосам, глядя куда угодно, только не на Ливию.
Ливия вздохнула.
– Ну, по его словам, он был не хорошим человеком, а… полной противоположностью. У чувства вины глубокие корни, Оливия. Не позволяй ему затянуть тебя, как это случилось со мной. Тогда я не знала, почему он чувствовал себя виноватым. – Она замолчала и глубоко затянулась.
– Может, он так и не оправился после этого места, – предположила Эсме. – Наверняка оно повлияло на него.
– Да. Ты права. Мне всегда казалось, что он лишился части себя, – согласилась Ливия. – Опять эти корни.
Ава взглянула на черные корни, которые росли из воронок и покрывали стены. Они напоминали ей щупальца чудовища: казалось, они начнут кровоточить, если их порезать. Она содрогнулась от этих мыслей. Но при чем тут чувство вины?
– Как вы думаете, что это такое? – спросила Ава, указывая на корни.
– Ничего хорошего, – откликнулась Эсме. – Они какие-то не такие. Как полная противоположность живому. Я не большой любитель такого.
Ава вздрогнула.
– Их источник должен быть где-то на дне, в самом сердце острова.
– Это Шепчущий, там, внизу, – неохотно произнесла Ливия. Ава бросила на нее стремительный взгляд. Что-то здесь было не так. – Я чувствую его.
– Шепчущий – это гигантский черный гриб с миллионом рук? – поинтересовался Ноа. – Не могу дождаться встречи с ним!
– Он – голос в твоей голове, нож в твоей руке и тайна в тени, – заявила Ливия.
– Это тебе дедушка рассказывал? – решила уточнить Эсме. – Потому что звучит чертовски безумно.
– А? – переспросила Ливия, моргая. – Что?
– Я его видела! – выпалила Ава. – В ту ночь, когда умерла Скарлетт. Вспышка в фотокамере ослепила меня, и на секунду я увидела чье-то лицо.
– Как он выглядел? – поинтересовалась Эсме.
– Совсем как тот человек на портретах. Молодой, с черной краской на глазах. В общем, как сексуальный клоун. Только злобный.
– Ненавижу клоунов, – буркнул Ноа.
– Больше, чем гигантский гриб с миллионами рук? – спросила Эсме.
