Задержанные по одному вышли из сруба, стали переругиваться с партизанами.
– Есть мнения, товарищи? – поинтересовался Шубин.
Командир отряда озадаченно почесал шрам на лысине и ответил:
– Вроде гладко чешут, товарищ Шубин. Хотя кто их знает, мутные они, не наши. В каждом из них некая червоточинка имеется.
– Мне они тоже не нравятся, – сказал Навроцкий. – Копни их глубже, и наверняка хмарь полезет. Я в этом даже не сомневаюсь.
– Любого копни, хмарь полезет, – заявил Глеб. – Ну, или почти любого. Прошу простить, не имею в виду присутствующих. А вы, парни, как? – Он повернулся к своим бойцам. – Сложилось мнение?
– В своих профессиях они не плавают, как мы на экзаменах, товарищ лейтенант, – проговорил Краев. – Тот, что с конезавода, точно обращался с лошадьми, знает про них не понаслышке. Со структурой племенного завода знаком, проводил там время. Но когда это было? Может, он еще в Гражданскую поднаторел, кто знает? Инженер действительно знаток. Он не просто набор фраз вывалил, а все по теме. Видно, что специалист. Точно говорю. Я два с половиной года на горного инженера учился, сопромат проходил, теорию машин и механизмов. Про газетчика ничего не скажу, но чувствуется спесь. Не выбила еще ее война. Он близко к власти находился, выступал от имени и по поручению.
– Не похож никто из них на высокопоставленного командира, – заявил Карабаш. – Ни выправки, ни стати. Небритость опять же, которой настоящий офицер будет хотя бы стесняться. Условия не позволяли привести себя в порядок, но они уже три дня в отряде, и никто не побрился. Это должно быть на уровне инстинкта.
– Как раз ничего подобного, – сказал Краев. – Инстинкт инстинктом, но для чего голова на плечах? Если кто-то хочет скрыть настоящую личность, то и бриться не будет, и осанку свою не покажет, и словечки интеллигентные употреблять не станет. Но где-то он себя выдаст, в этом можно не сомневаться.
Жизнь продолжалась. До Нового года оставалось три дня и три ночи. Зима уже не зверствовала, морозы ослабли. Подошел обширный антициклон, и весь район завалило снегом. Задули ветра, усилились бураны и метели. Над землей постоянно вихрилась поземка. Деревья отяжелели под грузом мокрого снега.
На базе чувствовалось напряжение, люди готовились к рейду. Приказа еще не было, но приготовления шли. В командирской землянке несколько человек корпели над картой. Люди, знакомые с Бурмихой, принимали участие в обсуждении, яростно спорили, доказывали свою правоту.
Пыхтела печка под навесом. Пожилая кухарка неустанно готовила кашу.
Партизаны роптали. Что происходит? Вот-вот нагрянет Новый год! Где шампанское, ананасы, рябчики и прочие разносолы? Так и будем жрать вашу кашу, тетя Таня? Не пора ли устроить новогодний рейд по вражеским продуктовым базам?
Разведчики Шубина вели себя скромно, делились табаком с местными курильщиками. Но все же инцидент случился. Барковский подловил в укромном уголке Антонину Сотникову, стал ухаживать, заговаривать зубы. Определенные навыки у парня имелись, а про невесту в Подмосковье он, видимо, забыл. Антонина растаяла, стала слушать ухажера, посмеивалась. В какой-то момент расстояние между ними критически сократилось.
Тут им на головы и свалился Ленька Пастухов, безосновательно считавший Антонину своей девушкой. Парень был возмущен, полон решимости отстоять свою собственность. Мужчины сцепились, Пастухов разбил сопернику губу, а тот украсил ему левый глаз. Антонина пыталась их разнять, в итоге сама случайно получила локтем и стала третьей пострадавшей.
На место происшествия прибыли командиры враждующих сторон. Ленька шипел, показывал Барковскому кулак. Дескать, мы еще не договорили. Тот прижимал снег к окровавленной губе, делал вид, что он тут вообще не при делах, просто разговаривал с девушкой, никого не трогал. Антонина плюнула и ушла.
Партизаны украдкой посмеивались. Мол, Ленька тот еще гусь, сам не женится и другим не даст. Разжигаев пригрозил своему бойцу карательными мерами, но явно его не осуждал.
– Товарищ лейтенант, не признаю свою вину, – отчеканил Барковский. – Почему вы так смотрите на меня? Я вел себя прилично, он сам подошел и ударил. А я что, христианин, обязан другую щеку подставлять? Я еще не сильно его ударил. Иначе он вообще не встал бы.
Через час Барковский снова на задворках подловил Антонину, хотел извиниться, если что не так. Ленька не дремал, налетел ястребом и своего добился. Теперь синяк запылал и под вторым глазом разведчика.
Партизанский отряд лежал пластом. Антонина сгорала от стыда. Вместо того чтобы планировать операцию в Бурмихе, Разжигаев устроил выволочку своему подчиненному. Девушка орала на кавалеров, грозилась разбить физиономию, если кто-то из них к ней подойдет. Ленька физически пострадал больше, но морально схватку выиграл и удалился, гордо задрав нос. Землянка с разведчиками подпрыгивала от хохота.
Подозрительные лица сильно нервничали, пребывали в подвешенном состоянии. Шубин спустился к ним в землянку. Часовой, веснушчатый паренек, отомкнул тяжелый засов. В землянке было натоплено. Издеваться над этими людьми никто не собирался. Они поднялись с земляного пола, смотрели угрюмо, молчали.
– Просьбы, пожелания? – спросил Глеб.
– Выпустите нас отсюда, – проворчал инженер Слесарев. – Понять не можем, что мы сделали не так, и за кого здесь нас принимают. Это недоразумение, товарищ. Вы должны понять.
Он всматривался в серые щетинистые лица. Они расплывались, превращались в какого-то трехликого Януса. Лейтенант почувствовал злость. Все должно быть чрезвычайно просто. Либо здесь есть Амосов, либо нет.
Этот вопрос не давал Глебу покоя, мешал ему сосредоточиться на важном деле.
«Почему я не выяснил его приметы еще в Волоколамске? Но кто же знал тогда, что возможны такие совпадения?»
– На переодетого немца никто из нас точно не тянет, – сказал Мухавец и невесело усмехнулся. – Выходит, вы нам инкриминируете измену Родине? Мы на кого-то похожи? Оказались в ненужное время в ненужном месте? Объясните же хоть что-то, товарищ.
Он не мог им ничего объяснить. Останутся втроем, съедят друг друга. А двое из них ни в чем не повинны.
Природа не обделила Прокопия Тарасовича наблюдательностью.
– Начинаешь отвлекаться, лейтенант, – заявил он. – Оставь эту троицу, никуда она не денется. Их пятеро моих бойцов будут сторожить день и ночь. Сбегать им незачем, если невиновны. А удерет искомая персона, так далеко не уйдет, в болоте догоним. Мы знаем местность, а эти – нет. Пошли, лейтенант, планы великие обсуждать будем. Гонцы из Бурмихи вернулись. Повезло парням, добыли сведения и ни разу не попались.
Еще полночи пролетели в бдении над картой. Шубин знал наизусть этот клочок бумаги, впитывал дополнительные сведения. Мишка Верещагин проводил ликбез, показывал, где можно пройти, занять позицию, как распределить людей. Действовать надо с наступлением темноты и никак иначе, то есть еще почти сутки сидеть на базе. Но тут имелись и плюсы. Можно было как следует обдумать свои действия, наметить запасные планы, определить место встречи после выполнения операции.
