− Отныне вы все должны подчиняться моим приказам и приказам моих людей – в первую очередь, человека, отвечающего отныне за порядок.
Он жестом кого-то позвал, и на помост поднялся Энрар. Вилия даже глазам не поверила. Мужчина хмурился, а черные глаза снова осматривались, словно к новоиспеченному владыке поднимался не человек, а хищник. У него не было копья, зато на поясе висел меч, а поверх нагрудника был наброшен алый плащ, видимо, выдававший его статус. Грозный, огромный, он показался женщине даже красивым, слишком гармоничен он был в подобной роли, словно тигр, выслеживающий добычу. Дыхание у девушки на миг сбилось, в сознании всплыла прошлая ночь, но, сглотнув, она спешно напомнила себе, что всё происходящее между ними просто вынужденная мера, а этот мужчина злодей и вор.
Черные глаза осмотрели толпу и замерли, найдя Вилию. Наследница рода Мардо не могла отвести взгляд, просто наблюдала, как чуть разгладилась морщинка на лбу мужчины и взгляд, как ей показалось, стал чуточку теплее.
Она так и смотрела на него, пока секретарь Крайда что-то зачитывал о новых законах, и не отвела от него глаз, когда после позволения расходиться мужчина спрыгнул с помоста в толпу и шагнул к ним. Бросив короткий взгляд на Арона, он осмотрел Вилию. Отсутствие украшений эштарцу не понравилось, но говорить об этом сейчас он не стал.
− Идите домой и собирайте вещи. Я скоро приду, − велел он, и, не дожидаясь ответа, поспешил к городской ратуше.
У него еще были дела, а воспитание собственной женщины могло подождать. Как человек военный, он привык сначала выполнять приказы, а потом уже думать о собственной жизни.
Поднявшись в кабинет Крайда, он спокойно миновал охрану, но не застав там нового главу города, просто стал у стены, скрестив руки у груди.
− О, Энрар! Как я рада, что застала тебя здесь!
Мужчина обернулся на голос и равнодушно окинул взглядом смуглую черноволосую женщину, вышедшую из смежной комнаты.
− Я жду Эрварда, − ответил он, давая понять, что говорить не намерен.
Только женщина рассудила иначе. Подойдя ближе, она коснулась плеча мужчины и прижалась к нему пышной грудью.
Энрар машинально заглянул в широкий вырез, затем равнодушно посмотрел в глаза, не меняя положения.
− Марда, чего тебе надо?
− Ой, а то ты не знаешь?
Женщина буквально повисла у него на шее, улыбаясь.
− Полк ушел, и тут остались одни молокососы, а я уже соскучилась по хорошему члену в собственной заднице.
− Найди кого-нибудь другого, − спокойно ответил Энрар. – Ты мне не интересна.
− Что?! – женщина отшатнулась от него с откровенным ужасом. – Ты что о себе возомнил? Завел себе молоденькую шлюшку и всё – нормальные эштарские женщины тебя не интересуют? Забыл, кто тебе, неумехе малолетнему, задницу подставлял?
Энрар смотрел на женщину без злости и раздражения. Ему было настолько всё равно, что даже ее слова и напоминание о прошлом не могли его задеть.
− Не начинай, Марда, я знаю, что тебе заплатили, чтобы ты со мной тогда легла, и да, ты права. Я завел женщину, после которой ты мне совсем не нужна.
− Как будто ты ей интересен!
Женщина залилась смехом, а мужчина всё же нахмурился, испытав внезапное желание ее придушить.
− Видела я твою девку сегодня на площади. Такую сколько ни трахай…
− Заткнись, − шикнул Энрар.
− А то что?! – с вызовом ответила женщина. – Ты мне ничего сделать не сможешь.
− Одно мое слово, и вся новая стража города будет драть твою поганую глотку, − прошипел он сквозь зубы.
− Эрвард тебе этого не позволит, − с улыбкой ответила женщина.
− Чего я не позволю? – спросил Эрвард, войдя в кабинет. – Энрару я позволю всё!
Женщина поспешно сжала губы и только зло посмотрела на нового начальника стражи.
− Вообще выметайся отсюда, я велел тебе сидеть тихо и не злить меня! – рявкнул временный правитель города, шлепнув женщину по заднице. – Чтобы я тебя до ночи не видел!
«Ты пожалеешь об этом», − одними губами прошептала Марда, но так выразительно, что Энрар легко прочел эти слова и равнодушно проводил ее взглядом. Его гнев рассеялся так же внезапно, как появился.
− Ты ее трахаешь, что ли? – спросил он, когда эштарка скрылась за дверью.
− Да, это лучше, чем насиловать местных неумех. Пока мой гарем далеко, и она сойдет, − ответил мужчина, наполняя бокал местным хорошим вином. – Или ты против?
Сделав глоток, он наполнил второй и протянул Энрару.
− Делай с ней что хочешь, − пожал плечами воин, принимая бокал. – Она никогда никому не принадлежала. Ее выбор – ее право, но давай не будем о бабах, дел у нас с тобой много.
− Много, − согласился младший сын герцога Крайда, раскладывая на столе бумаги.
В бумагах Энрар ничего не понимал, но умел выполнять приказы. Пока он с ними разбирался, его новое семейство успело справиться со своей задачей.
***
Арон и Гарда сидели на лавке возле связанных узлами вещей. У женщины набралось много пожитков, но она собрала только самое важное и ценное, а об оставленной посуде и мебели тихо причитала.
− Так останься тут, − не понимал ее мальчик.
− А что тут со мной будет? Ох, без работы… Пекарня-то не откроется.
Вилия на всё это только качала головой и продолжала заниматься пирогом. Почему-то после взгляда на мужчину там, на площади, она заранее знала, что ее стараний эштарец не оценит, но сидеть без дела в ожидании тоже не хотела, вот и суетилась у печки. Начинка у пирога вышла странной: туда пошли остатки бобов и вяленая рыба, но ее вкус девушке понравился, потому, смешав это странное месиво с яйцом, она заполнила им круглый пирог, украсила его завитушками из теста и запрятала в печь, а потом наблюдала, как ее творение надувалось. Сверху пирог покрывался золотистой корочкой, и Вилия заранее знала, как приятно она будет хрустеть. Женщина словно была дома и просто готовила пирог на радость отцу и брату, она даже улыбалась, доставая результат своих трудов из печи.
Стоило переложить горячий пирог на большое блюдо, как дверь распахнулась и в маленький домик шагнул Энрар. Он осмотрелся и, заметив блюдо, странно нахмурился, но при этом подошел к столу и, усевшись на свое место, велел:
− Режь.
Вилия даже вздрогнула от неожиданности.
− Он еще очень горячий, − прошептала она, вцепившись в лежавшее на столе полотенце.
Ей казалось, что есть ее стряпню мужчина не станет, особенно после рассказов Гарды о том, как он предпочитал есть в лагере с солдатами, нежели ее тухлые, как выражался сам мужчина, завтраки.
