− Вот и учись, − прошептал Энрар.
Он хотел руководить ее действиями, но, видя приоткрытые губы и закрытые глаза с подрагивающими ресницами, забыл даже о намерении стянуть с нее платье и снова поцеловал, медленно сползая второй рукой по ее спине.
Поцелуй для Вилии был тем, что мгновенно заставлял забыть обо всем. Она сама обнимала эштарца и осторожно интуитивно двигала бедрами, стараясь унять жар в собственном теле, но с каждым движением только усиливала его, и тут же ускорялась, отдаваясь ощущениям, позволяя мужчине просто себя обнимать. Она так тихо и робко стонала, была так нежна и хороша, что рядом с жаром в сознании эштарца возникало совсем другое желание. Он хотел сделать ее своей прямо сейчас, сжать ее бедра, ускориться и выжать из себя всё до последней капли прямо в ее горячее нутро, чтобы эта женщина стала началом его нового рода, чтобы завтра они вместе придумали фамилию, которая нужна ему для официального вступления в должность, чтобы он просто усыновил Арона, и никакие бароны уже не имели никакого значения.
Сжимая ее талию, он остановил ее, заглянул в глаза и спросил:
− Можно?
Зная, что спрашивать не у эштарки вот так очень глупо, даже осознавая, что она может его не понять, на большее он был просто не способен. Говорить сейчас было физически сложно.
Вилия вздрогнула и скривила губки. Она поняла, о чем он говорил, и чуть не ответила «да» на высоте вдоха, с надрывом, но не позволила себе этого, внутренне содрогаясь от осознания. Собственное желание ответить мужчине взаимностью пугало ее куда больше, чем перспектива стать его женой. Как человек образованный, она хорошо знала, что эштарцы уважают своих жен, чтят их как матерей своих детей, но не перестают смотреть на них как на свою собственность. Как подобное могло сочетаться, Вилия не понимала, как не понимала и свое замирающее в груди сердце, просто смотрела в черные глаза, кривила губы и хотела, чтобы вопрос просто исчез.
Эштарец нахмурился, понимая, что она медлит с ответом, и с силой сжал ее бедра, скользнув руками ниже. Осознание того, что он снова спешит, сильно остудило его пыл. Острое желание стало невнятным и почти растаяло.
− Забудь, − выдохнул он, прикрывая глаза, и стал развязывать завязки на ее платье, чтобы рывком стянуть его с растерянной женщины и впиться губами в ее грудь.
Вилия ахнула, и в голове у мужчины мгновенно снова загудело от ее вздоха, рука, скользнувшая по ее спине вниз, замерла. Тратить время и силы на какие-то манипуляции Энрар не мог, потому снова сжал женщину, подхватил ее на руки и, освободившись от мешающих штанов, поспешил с ней к кровати.
− Рар, я… − начала было Вилия, но тут же сбилась, обнимая мужчину за шею и утыкаясь носом в его плечо.
Как ему объяснить свои чувства, она не понимала, разрываясь между страхом, желанием и каким-то непонятным теплом в груди, но ее объяснения были уже не нужны. Эштарец просто бросил ее на кровать и тут же забрался за ней следом, обнял за бедра и стал целовать ее живот, затем грудь, шею и наконец губы, разводя при этом ее бедра и снова проникая в нее жадным рывком.
Вилия только обнимала мужчину, отвечала на страстный поцелуй, с готовностью сплетая языки в страстном танце, и отдавалась, забывая о вопросе и желании мужчины сделать их связь совсем иной.
От каждого его быстрого толчка поутихший жар мгновенно разгорался вновь, зуд превращался в подобие кипятка, обжигающего всё внутри, приятно и нестерпимо переходя в странную рябь, от которой всё само сжималось совсем не так, как в первый раз. Вытягивая носочки, она вздрагивала всем телом и еще больше разводила ноги, скользя ими по белым простыням.
Энрар сжимал подушку, едва не рычал ей в губы, с остервенением кусал ее язык, проклиная самого себя, упрямо сдерживаясь даже когда она сжималась так, словно всем своим нутром старалась выдавить из него то, что он и сам хотел ей дать.
Ударившись в нее последний раз и, осознав, что она вся дрожит от удовольствия и едва не плачет от бури чувств, он резко вышел, тут же выдыхая и почти с сожалением заливая семенем простынь.
«С каких пор ты так слаб перед женщиной?» – спросил у себя Энрар и, пообещав, что непременно в следующий раз жестко возьмет ее сзади без всех этих странных нежностей, рухнул рядом с ней в кровать, тут же тая от нежной женской улыбки.
− Спасибо, − прошептала Вилия, поворачиваясь на бок.
Она взяла его лицо в свои руки и коротко коснулась губами губ, радуясь, что он не стал решать всё за нее и оставлял ей выбор, несмотря ни на что.
− Мне просто нужно время, − прошептала она, прижимаясь к мужской груди.
Странная нежность охватывала ее. В груди всё пылало и растекалось по всему телу волнением, от которого хотелось просто объятий сильных мужских рук, помогающих забыть все тревоги.
− Вилия, − начал мужчина строго, обнимая ее одной рукой.
Его буря, напротив, стихла, сознание прояснилось, напоминая, что утром он уже должен что-то предпринять, а значит сейчас стоило поговорить о том, что происходит.
− Не надо, − прошептала Вилия, не догадываясь, о чем в действительности шла речь. – Позволь мне просто узнать тебя, прежде чем принимать решение.
Энрар выдохнул, ругая себя за странное желание советоваться с женщиной в подобных вопросах.
«Я сделаю то, что должен, вот и всё», − сказал он самому себе, натягивая на нее покрывало, прижимая к себе и просто закрывая глаза.
Глава 10 – Страшный выбор
Энрару снился странный сон. Он, почему-то совсем еще мальчишка, с тяжелым командирским мечом наперевес осторожно пытался прокрасться к выходу из казармы. Было темно и все спали, но он двигался так, словно вокруг были не эштарские воины, а дикие звери, которые, проснувшись, разорвут его на части. Наконец ему удалось добраться до двери и выскочить во двор, но он тут же замер, взглянув на дежурного. Вместо часового в лагере стоял стол, на котором горела масляная лампа, а за столом сидел барон Мардо и что-то писал. Он сразу увидел мальчишку и строго посмотрел на него. Энрар попятился, не зная, куда бежать. От чего-то ему было страшно, словно этот человек мог ему что-то сделать. Ему казалось, что одно слово этого мужчины − и ему больше не жить, но тот только смотрел на него.
Ничего не понимая, Энрар бросился прочь, но не смог убежать далеко − налетел внезапно на Эрварда Крайда. Молодой мужчина сразу оскалился и попытался ударить мальчишку. Только руки маленького воина сработали быстрей, чем разум. Каким-то чудом они справились с тяжеленным мечом и рубанули руку, занесенную для удара. Отрубленная кисть шлепнулась в откуда-то возникшую лужу.
Крайд не закричал, он только оскалился и прошипел не своим голосом:
− Ты подписал себе смертный приговор…
Его слова буквально зазвенели в ушах, заставляя мужчину открыть глаза, избавляясь от сновидения.
