Он рассмеялся так, что говорить уже не мог, только вздрагивал от беззвучного хохота, чувствуя, что он всем успел отомстить за свой провал.
Энрар же только смотрел на него и пятился, вспоминая странное поведение Вилии. Ее слезы вчера, ее шепот этим утром и это проклятое «поцелуй меня в последний раз». Теперь всё обретало смысл.
Забыв о Штэрде, он выскочил из камеры и, никому ничего не объясняя, бросился домой.
− Где Вилия?! – спросил он, врываясь в дом.
− Господин? – испуганно пролепетала Гарда, выбегая. – Госпожа поехала за рыбой, хотела приготовить вам что-то особенное, говорила, что сегодня важный день.
− Да, важный, − рыкнул Энрар и тут же выскочил из дома, ничего не объясняя.
Ворвавшись в конюшню при ближайшем к площади трактире, он просто украл первую попавшуюся лошадь, запрыгнул на нее без седла и что было сил ударил пятками по ее бокам, словно хотел убить, а не погнать ее в порт.
− Нет, − прошептал он. − Она не могла.
Но выехав из города, он вдруг увидел повозку, в которой сидела его Вилия с непокрытой головой. Ее янтарные волосы блестели на солнце, причиняя воину самую страшную боль в его жизни.
− Стоять! – рявкнул он, снова пришпорив коня.
− Гони! – вскрикнула Вилия, испуганно обернувшись и задрожав всем телом.
− Догоню, убью! – ответил на это Энрар, приближаясь к повозке.
Его слова и обнаженный меч были куда внушительнее шепота дочери барона.
− Я ни в чем не виноват, − лепетал возница. – Я просто еду в порт, чтобы подработать, раз уж открываются погрузки, и купить немного разностей домой, я только…
− Молчи, − велел ему Энрар, даже не взглянув на мужчину. Его интересовала только Вилия. – Решила обмануть меня? – спросил он, глядя в большие испуганные глаза. – Думаешь, если я был добр с тобой, то можно меня позорить?
− Энрар, − прошептала женщина, не в силах ничего объяснять.
Внутри у нее всё замерло. Холодное отчаяние, охватившее ее, отступило. Ей даже захотелось броситься к мужчине, прижаться к нему и просто попросить прощения, всё рассказать ему и попросить спасти отца.
«Почему я сразу так не сделала?» − спросила себя Вилия и тут же вскрикнула.
Энрар просто схватил ее за пояс, дернул на себя и перекинул через лошадь впереди себя.
− Дернешься − сброшу и потащу по земле, − рявкнул он и звонко шлепнул ее по заднице.
Вилия не вскрикнула, не возмутилась, оставшись безвольной виноватой куклой.
Энрар только хмыкнул, вцепился в ее платье, чтобы не дать ей упасть, а сам заставил лошадь развернуться, чтобы вернуться к городским стенам.
− В клетку ее! – приказал он, въезжая в ворота.
Солдаты, ничего не спрашивая, стянули женщину с лошади. Та не сопротивлялась, потому запихнуть ее в одну из больших клетей в подземных помещениях под городской стеной не составило труда.
− Все вон! – приказал Энрар, застыв у стены.
Он не мог приблизиться к женщине. Ему хотелось просто схватить ее за горло, сжать глотку и переломить ее как тонкую ветку, чтобы красивые глаза, к которым он так привык, налились кровью, а милое личико посинело.
Только поступить он так не мог, потому только смотрел на нее и молчал, даже когда солдаты ушли, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь.
Вилия тоже молчала. Стояла растерянно в своей огромной клетке во весь рост, смотрела на клочок полугнилой соломы и думала, что она всё это просто заслужила.
Она слышала болезненное тяжелое дыхание, закрыла глаза и отчетливо представила, как эштарец хмурится, сжимает кулаки, под кожей на руках раздуваются вены, толстыми ветвями покрывая сильные каменные мышцы. Ей хотелось прикоснуться к этим рукам, если бы только она не была Светлой Леди Нерита, дочерью барона и не хотела сражаться до конца если не за свою страну, то хотя бы за свою семью, даже если для этого стоит предать собственное сердце.
− Просто убей меня, пожалуйста, − попросила Вилия, закрывая лицо руками. – Отец прав, я действительно настоящая предательница. Только умоляю тебя, не мучай меня, просто убей, потому что это невыносимо.
− Невыносимо быть такой лицемеркой, или как это у вас называется? – спросил Энрар, скалясь и делая к ней шаг.
− Так и называется, − прошептала Вилия, решившись посмотреть на своего мужа.
В огне факелов эштарец, хмурый, небритый, всклокоченный, казался настоящим варваром, жестоким и беспощадным, но женщина понимала, что ему сейчас так же больно, как и ей самой, а быть может даже хуже, ведь он ничего не выбирал, просто доверился ей, а она и мак не приняла, как полагалось, и любовь ему пообещала, собираясь сбежать. Что могло быть хуже для эштарца.
− Я должна была показать тебе ту записку, всё рассказать, но я решила, что это мой шанс всё исправить, доказать отцу, что он ошибается на мой счет, и всё забыть. Мне казалось это правильным, − прошептала Вилия, приближаясь к решетке. – Прости меня. Я написала тебе письмо в надежде, что ты пойдешь к Крайду, чтобы узнать его содержание, а там написано, что в этом городе есть мой человек, а у него копии документов, написанных Штэрдом, которые отправят в столицу, если он тебя тронет.
− Зачем? – прошипел Энрар, едва не задыхаясь от ужаса и гнева. – Зачем всё это?!
С невнятным рычанием он вцепился в решетку клетки и смотрел на нее, понимая, что не сможет ни убить ее, ни даже всерьез ударить.
− Чтобы тебя не обвинили в побеге моего отца, − прошептала Вилия, осторожно опуская ладони на его дрожащие от напряжения руки.
− Почему в голове у знати всегда так много дерьма? – спросил Энрар, резко отступая.
Ее холодные пальцы причиняли страшную боль, которая волной от рук пробегала до груди, и там превращалась в настоящий шторм.
− Прости, − прошептала Вилия. – Я виновата перед тобой, только прошу, пусть мой отец уедет. Отдай меня Крайду, как виновницу побега, но не дай ему умереть, я зашла так далеко, чтобы спасти его…
Договорить она не смогла, потому что из глаз снова полились слезы, хотя она была уверена, что плакать больше не сможет.
− Зачем было мне врать? – спросил Энрар, отворачиваясь. – Решила использовать меня, так использовала бы без всех этих своих… “люблю”.
Последнее слово он выдавил из себя с трудом, с тошнотворным омерзением понимая, что от него только хуже в мире, правила которого он совсем не знает.
− Я хотела именно этого, хотела с самого начала просто использовать тебя, − призналась Вилия, вытирая слезы широкими рукавами платья, − но я не врала. Видит Бог Моря, я не врала, когда говорила, что люблю тебя!
