Первым большим проектом стала короткометражка моего друга Дэвида Бурла, задуманная как дипломная работа. Это было амбициозное фэнтези, названное «Горгулья и Гоблин», о детективном агентстве, управляли которым, как вы догадались, горгулья и гоблин. (Когда у вас в наличии два чудовища и аллитерация в названии, то вы знаете, что это будет нечто.) Мы с Дэвидом постоянно говорили о фэнтези и научной фантастике. Настоящие родственные души в нашей любви к невероятному и едва вообразимому. Дэвид собрал небольшую команду (включая меня) из людей, обладавших той же самой страстью и способных строить декорации и делать реквизит. Я жил в то время в Бруклине, собирал скульптуры из всего, что мог приволочь с улицы, и поскольку не был обременен другими делами, с энтузиазмом согласился.
Фильм планировалось снять за 16 ночей в покинутом блоке зданий в районе Хеллз-Китчен, и поэтому он требовал понемногу от всех умений, что имелись в ящике с инструментами у нашей компании. Майк, наш главный оператор, вероятно, обладал самым широким набором навыков. Он отвечал за съемку, а кроме того – за аниматронику, приводившую в движение крылья горгульи. Моей задачей было изготовление реквизита. На основе кукурузного сиропа я готовил объемные партии крови для вампиров и безголовых трупов. Коллекция старинных бутылок, принадлежавшая моему отцу, была позаимствована, чтобы изображать набор зелий в логове мага. Я делал котлы, гробы и построил целый больничный изолятор с обитыми стенками менее чем за 100 долларов (и с кучей скобок в строительной пене). Львиная доля работы все же заключалась в создании дюжины уникальных декораций, которые я при помощи нашего бесстрашного отдела оформления должен был обряжать к каждому дублю. Это была прорва труда, но труда все же оплачиваемого.
Наша амбициозная работа получила несколько наград на фестивале студенческих фильмов Нью-Йоркского университета, и на волне этого успеха другой мой хороший друг, Гэби, попросила меня сделать оформление для своего кинодиплома.
В отличие от аллитерационной авантюры Дэвида, полной упырей и крови, это была скромная комедия о человеке в ужасном парике, который пытается получить деньги от разумного банкомата с чувством юмора. Тот подвергает человека все большим унижениям, побуждая его снять смехотворный парик прежде, чем выдаст деньги. После встречи с Гэби и режиссером мы сообразили, что весь фильм может состояться в одной локации – в вестибюле банка, где стоит банкомат. Прекрасно с точки зрения бюджета на декорации, но не так хорошо для бюджета на реквизит, потому что мы не могли позаимствовать где-нибудь старый банкомат на несколько дней съемок. Это была середина 1980-х, и тогда просто не было старых банкоматов! Понятно, что сама технология кое-как использовалась почти 20 лет, но стоящие отдельно привычные банкоматы не были еще так распространены. Вы не могли зайти в супермаркет или ткнуться в дыру в стене, чтобы обнаружить там агрегат по выдаче денег. Тогда банкоматы были огромными и громоздкими животными, их крепили к стенам банка, который ими управлял. Так что мне требовалось построить с нуля собственный банкомат и вестибюль вокруг него.
Создание банкомата стало возбуждающим вызовом, который сожрал значительную часть производственного бюджета. Но для того, кто еще не опомнился от похвал в адрес «Горгульи и гоблина», расходы выглядели все еще небольшими. Одна локация? Несколько стен? Банкомат, который на самом деле будет громадным ящиком, куда втыкается электронная игрушка, дополненная клавиатурой и несколькими кнопками? Не смешите меня.
Гэби нашла место в квартире своего друга в Бруклине, где я мог потратить месяц на сбор декораций. Первый день, когда я туда пришел, чувствуя возбуждение по поводу того, что я делаю уже второй крутой фильм для отличного друга, был моим последним хорошим днем в этом проекте.
Что я здесь делаю?
Дело пошло наперекосяк с самого начала. За первую неделю я поставил и покрасил задники (на театральном языке так называются фальшивые стены) для вестибюля, используя деревянные рамы и холст. Такую технологию я видел в нашем школьном театре. К несчастью, я не сообразил, что нужно растянуть холст перед покраской, иначе он начинает морщиться, когда краска сохнет. Когда я появился на площадке за неделю до съемок, чтобы поднять стены, все моя задники выглядели как спутниковые фото пустыни Юта: выступы и расщелины, трещины и изгибы по всему пространству. Я потратил следующие три дня, пытаясь расправить все это (безуспешно), и у меня осталось еще три, чтобы собрать и украсить банкомат. Я по глупости оставил это дело на конец, поскольку думал, что это будет самая веселая часть работы. И конечно, с банкоматом я точно так же сел в лужу, как с задниками. Для начала я случайно намазал клеем деталь из акриловой смолы, которую перед этим аккуратно вырезал, чтобы вставить в нее экран банкомата, и сломал ее пополам, пытаясь отчистить клей. Я не мог ничего сделать, поскольку трещина находилась на самом видном месте, а у меня не оставалось ни цента на покупку нового материала. Ошибки громоздились одна на другую, и их последствия становились все более и более очевидными.
Но самой безумной частью происходящего было то, что пока не осталось около пяти дней до начала съемок, мне и в голову не приходило, что что-то идет не так. С чего бы? Это же кино! Суровое андеграундное «кино трансгрессии», как называли это в то время. Плюс я был молод, я был вундеркинд! Я собирался сделать работу, несмотря на разные проблемы. Не важно, насколько далеко все зашло, я воображал, что могу немножко воздержаться от сна, пустить свою маниакальную энергию в стоящие передо мной задачи, и все неким образом устроится. Это было не просто очередной ошибкой, это был полнейший самообман (хотя для меня на тот момент такой план выглядел полностью рациональным). Но оказалось, что нет такого умения в жизни, в котором вы становитесь лучше, когда меньше спите.
На съемку было отведено три дня на долгих выходных. И когда съемочная группа появилась на площадке утром в пятницу, она ожидала найти там законченные, готовые к съемке декорации. Вместо этого она обнаружила меня, обалдевшего после 60 часов без сна, стоящего посреди декораций, каждая часть которых, даже самая маленькая, имела какой-то недостаток. Самым незабываемым был абсолютно негодный для съемок корпус банкомата. В фильме должно было быть много крупных планов этого устройства, а он имел такой вид, что его просто нельзя было снимать. Знак над экраном висел криво, на фронтальной поверхности имелись нескрываемые дыры. Ну и задники все еще были сморщенными, двери не открывались, линолеум, который я положил поверх ковра, топорщился, и у меня не было даже идеи, как поправить это, поскольку я никогда не делал этого ранее… как и всего остального! Мой опыт в создании подобных вещей равнялся нулю.
Каждая съемочная группа, как сказал Дэвид Мэмет
[29], это армия решателей проблем. И эта не была исключением. Ребята показательно засучили рукава и ринулись помогать, чем могли. Они непрерывно спрашивали меня, что могут сделать, но поскольку я никогда ранее никем не руководил, у меня не было даже мыслей, что им сказать. Я потратил отведенное мне время – месяц, – создавая декорации и думая, что все у меня под контролем. А теперь стало ясно, что я очевидным образом нуждаюсь в помощи… но не представляю, как ее использовать. После нескольких часов этого фарса один из членов съемочной группы спросил прямо и даже сердито: «Ты хотя бы знаешь, что делаешь?»
