Однажды я встретил еще большего энтузиаста коммуникативного рисования, чем я сам. Им оказался Гивер Тулли, автор книги «50 опасных вещей, которые вы должны позволить своим детям» – 50 Dangerous Things (You Should Let Your Children Do), – автор нескольких образовательных курсов в области созидания и основатель компании по изготовлению экипировки Tinkering Labs. Гивер – известный на всю страну Главный Умелец и ярый сторонник визуальной коммуникации.
«Восемь лет на своих курсах я пытался поставить визуальную коммуникацию в равное положение с письменной и устной, – говорил он мне, когда мы обсуждали начальные этапы процесса созидания и то, с какими проблемами сталкиваются люди, пытаясь сотрудничать с другими. – Мне очень больно видеть, что у нас есть мальчишки, которые в 12 лет не могут изобразить одну коробку внутри другой. Выглядит все так, словно они не управляют своими действиями настолько точно, чтобы уложить два блока в одну диаграмму».
Цель Гивера Тулли не в том, чтобы научить всех рисовать натюрморты с ландшафтами или сделать изо всех великих художников, он просто хочет, чтобы люди могли общаться в визуальной форме, облегчая тем самым сотрудничество. «Люди будут говорить мне: „Ну, я вовсе не умею общаться визуально“, – но на самом деле все это умеют. Каждый общается визуально, устно, письменно, все мы художники в определенной степени. И мы просто не должны позволить стрелке этого показателя быть настолько близкой к нулю, чтобы ее отклонение совсем не ощущалось», – говорил он.
Его точка зрения очень важна, и она глубоко резонирует внутри меня. Я одновременно и оратор, и писатель, и художник, но если бы я не умел общаться визуально, то даже не знаю, в какой точке сейчас находилась бы моя карьера созидателя и сторителлера, потому что я не представляю, как мы с Джейми смогли бы сотрудничать в качестве соведущих на протяжении 14 сезонов. Рисование было ключевым элементом нашей кооперации.
Тем не менее я не всегда коммуницирую с самим собой или сотрудниками, когда рисую. Иногда я общаюсь с равными мне и с энтузиастами, разделяющими страсть к той или иной теме, чтобы выразить симпатию какому-нибудь проекту или поделиться тем, что я нашел. На интернет-форуме Replica Prop Forum я часто общаюсь с коллегами по собиранию, созиданию и торговле реквизитом. Там мы часто препарируем наши любимые предметы и артефакты из кинофильмов. Некоторые посетители форума используют его, чтобы вести хронику своих проектов, другие – как рыночную площадку для покупки или продажи реплик, которые они сделали или добыли где-то. Я тоже занимаюсь там всеми этими вещами.
Однажды на eBay я приобрел предмет реквизита из «Хеллбоя», именуемый Ящик Брума. Это чемодан для путешествий и исследований, который носит с собой персонаж-амфибия по имени Эйб Сапиен. Именно там он высматривает эзотерическую, оккультную информацию относительно всяческого врага, с которым только сводит его судьба. В фильме он использует ящик, чтобы описать демона Саммаэля Хеллбою и другим членам Б.П.И.О. (Бюро паранормальных исследований и обороны). А в ленте «Хеллбой II» артефакт применяется для поиска Зубных Фей, освобожденных принцем Нуадой, чтобы разрушить аукционный дом, где продавалась корона Батморы. В общем, я был в экстазе от покупки. Я сфотографировал ее и запостил изображения на форум вместе со списком всякой всячины, которой было набито каждое отделение чемодана. Почти немедленно меня попросили измерить ящик люди, заинтересованные в создании собственной версии. Так что я принялся рисовать и по ходу узнал много нового о своей покупке: название краски на правой откидной крышке; сорт дерева, из которого она сделана; где еще в фильме можно увидеть обезьяний череп.
С момента появления исходного поста как минимум четыре человека сделали собственные версии Ящика Брума, используя мои измерения. Прошли годы, но оригинальные рисунки все еще на форуме, и люди обращаются к ним в процессе работы.
Созидание вещей всегда было главным удовольствием в моей жизни, а рисование стало более поздним, но в чем-то равным по силе удовольствием, не в последнюю очередь потому, что оно позволило мне общаться с огромным количеством мыслящих схожим образом коллекционеров реквизита и вдохновенных созидателей. Оно дало мне силу разжигать воодушевление и раздвигать границы креативности других людей. Рисование с одинаковым успехом годится для созидателя любого возраста и уровня мастерства. Это язык, на котором могут общаться как эксперты, так и новички, поскольку в основе своей это универсальный язык творчества.
Рисование как порождение идей
И вот я закончил изготовление взрывающегося сердца, что торчало из гипса на слепке моего торса, и повесил его на стене крошечной квартиры в Бруклине, где я тогда жил. Но затем, сравнивая то, что получилось, с набросками, я задумался, какие другие скульптуры можно сделать похожим образом. Я играл в воображении с частями тела как ритуализированными трехмерными версиями анатомических рисунков Андреаса Везалия
[41], теми, которые можно было изобразить и повесить словно на дубильной раме. В итоге я даже зарисовал некоторые.
Подобно моим наброскам для исходной скульптуры, эти были такими же грубыми и посредственными. Но точно так же качество изображения не имело никакого значения. Важно было только то, что, как и в случае с Ящиком Брума, рисунок детали (и различных альтернативных вариантов), которую я собрался изготовить, помогал мне узнать больше о том, что именно я конструирую. Это была объективация всего того барахла, что болталось, сталкиваясь и кружась, у меня в голове, его упорядочение, позволявшее увидеть перспективу. Это двумерное резюмирование моих идей быстро стало плодотворным методом поиска истинного вдохновения и до сих пор остается важной частью моей созидательной практики.
Наброски мозгового штурма для моей серии изображений Вода Лиц. Я не изготовил почти ничего, что на них изображено, но это не важно
Вам не нужно особого мастерства в обращении с карандашом, чтобы это работало. Как я уже говорил, я никогда не воспринимал себя как особенно хорошего рисовальщика. Частенько линии ложились на бумагу вовсе не так, как я того хотел, но я продолжал рисовать. Во-первых, потому что это в любом случае было полезно. Во-вторых, потому что это помогало мне лучше понимать собственный замысел. А это и есть цель Гивера Тулли относительно навыков визуальной коммуникации. Он говорил, не скрывая негодования: «Сопротивление, с которым я часто сталкивался, обычно звучало так: „Я не умею рисовать“. На что я давал такой ответ: „Как насчет того, чтобы пойти домой и провести все лето, рисуя каждый день? А осенью мы поговорим об этом, когда вы покажете мне свой блокнот“. Ведь все мы знаем, что практика может сдвинуть с места любой навык, сделать его более точным и контролируемым».
