Барабан, ствольная коробка и затворная рама моего третьего бластера из «Бегущего по лезвию бритвы» в процессе изготовления
Бластер версии 2 (по центру), вскоре сброшенный с трона бластером версии 3 (наверху слева)
В конце концов в 2005 году я смог сделать все правильно, в не самой последней степени благодаря тому, что в те же 90-е два преданных фаната «Бегущего…», Фил Штайншнайдер и Ричард Койл, провели исследование, чтобы определить, из каких деталей настоящего оружия был изготовлен бластер в кино. Корпус сделали из ствольной коробки и затвора снайперской винтовки «Штайр-Манлихер» калибром 0,222 дюйма. Внутри него спрятали (начиненный реальными пулями для реквизита) 5-зарядный револьвер «Бульдог». Информация эта оказалась божественным посланием для повернутых на «Бегущем…» типов вроде меня. Но все эти оружейные штуки были дороги. Вместе они обошлись мне в тысячи долларов. Да, я зарабатывал хорошие деньги, но все-таки не столько же, сколько Дик Вульф
[48] на сериале «Закон и порядок». Я купил одну винтовку и один пистолет.
В точности совпадает с оригиналом во всех возможных деталях, кроме серийного номера. Большинство людей перебивают номер своего «Штайра» на правильные 5223 из исходника, но мне нравится идея, что мой бластер в этом смысле отличается, что он мой
И это была проблема: оба оружия требовали серьезной модификации, чтобы превратиться в ту деталь реквизита, которую я хотел. Но имея только по одному экземпляру в распоряжении, я должен был испытывать АБСОЛЮТНУЮ УВЕРЕННОСТЬ насчет каждого сделанного пропила. Там не было места для ошибки. Вообще. Штайншнайдер и Койл благоразумно сделали отливки деталей, чтобы модифицировать их по мере работы над бластером. Имея на руках все результаты их труда, а также обладая информацией об исходнике, которая всплыла на поверхность несколькими годами позже, я нырнул в неторопливый болезненный процесс изготовления элементов бластера, а потом перешел к сборке.
Существует другой вид допуска, который можно использовать в творческом процессе. Не тот, что базируется на точности исполнения, как в случае с огромным водяным насосом, а тот, который связан с ограниченными материальными ресурсами. Если отсутствует любой «допуск на ошибки», то лишь один эффективный и разумный заменитель приведет вас туда, куда надо, – время.
Время – это единственная разновидность допуска на ошибки, которую можно встроить в проект, когда у вас нехватка материалов или знаний. Вы просто должны действовать медленно. Когда дошло до изготовления третьего (и последнего) бластера из снайперской винтовки и револьвера, я потратил ТОННУ времени, чтобы все получилось правильно. Фактически у меня ушло больше четырех лет на то, чтобы все завершить. Эта сделка была затратной, но она того стоила. Подобную истину в мои молодые годы, обладая меньшим опытом, я игнорировал на свой страх и риск.
Сейчас, обладая опытом многих, очень многих ошибочных шагов, позже исправленных, а также скорректированных ошибок, я применяю медленное продвижение как главный метод, когда делаю что-то, что не знаю, как делать, в ситуации, когда у меня не хватает инструментов, материалов, пространства на ошибку, чего угодно. Просто действую медленно. Очень медленно. Даже медленнее, чем вы думаете сейчас.
Любой умелый мастеровой накапливает достаточное количество знаний в собственной дисциплине и работает с эффективной скоростью: он не тратит много времени на занятие, которое не принесет деньги. Но для тех из нас, кто освоил много специальностей, или для амбициозных любителей, делающих что-то для себя, всегда можно заменить это знание временем. Это величайшая секретная приправа, с которой можно съесть блюдо незнакомого.
Точка назначения: неведомое
У многих людей есть общая привычка описывать любую последовательность связанных событий, которую они пережили, как «путешествие». Это подразумевает, что странствие предпринято по некоему пути, где имелись точка отправления и точка назначения. Это годная аналогия, поскольку движение есть движение, является ли оно внешним или внутренним. Отправляясь в настоящую поездку, вы почти всегда знаете, куда движетесь. И, выбирая путь, чтобы туда попасть, опираетесь на комбинацию справочной информации, догадок, памяти, показаний GPS-навигатора, а также на ряд проб и ошибок.
Но как быть в том случае, если вы не уверены в точке назначения? Как в этом случае выглядит ваш путь? Как громадное количество речных проток, каждая из которых может быть верной или ошибочной. Как вы можете знать, какая из них нужная? Вы в силах оценить, ведет ли протока, которую вы избрали, примерно в том направлении, куда вы вроде бы должны переместиться. И тут приходится опираться на опыт. Чем больше времени вы проводите на этой особенной «дороге», чем больше ошибок вы совершаете, тем лучше видите, если что-то идет не так или не в том направлении. И тем быстрее вы учитесь исправлять неудачные повороты и направлять свое движение туда, где, как вы верите, находится точка назначения.
В интервью с искусствоведом Дэвидом Сильвестром художник Френсис Бэкон сказал насчет рисования: «Да, есть замысел, но то, что реально получается, рождается из работы». Столь удивительный художник, как Бэкон, ясно говорит, что его живопись – охота за тем, что он, может быть, никогда не сможет поймать. Как созидатель – в любом виде деятельности и любом проекте – вы тоже никогда не будете знать, какова ваша точка назначения. Вы знаете место старта, знаете примерно, какую проблему надо решать, и вы можете пытаться нарисовать финальные цели на доске, помочь себе определить, куда вы движетесь, или хотя бы очертить границы желаемого. Можете даже разобраться в том, как бы вам хотелось, чтобы все это «ощущалось». Прекрасно, когда Полярная звезда сияет, указывая путь. Но ни она, ни что другое не сможет полностью подготовить вас к пониманию того, что вы не закончите свой путь там, где планируете. Никакое количество воображения, рисунков на доске, работы с архивами, игр с вариантами не покажет вам истинную точку прибытия. Вы осознаете ее только в тот момент, когда туда доберетесь.
Для этого есть очень простая причина, о которой в другом контексте высказался прусский военный XIX века Хельмут фон Мольтке: «Ни один план не переживает первого же столкновения с попытками воплотить его в жизнь»
[49]. Посмотрим с другой стороны: сколько ваших проектов прошли В ТОЧНОСТИ так, как вы намеревались? Как много реализовалось так гладко, как вы ожидали? Безошибочно? Безо всяких отклонений? Вам понадобится все время мира, чтобы вспомнить. Мой опыт подсказывает, что ответ будет содержать число, очень близкое к нулю.
