Эта часть процесса столь же важна (если не еще важнее), как клей и сами материалы. В любом случае вам придется очистить поверхности от пыли, жира и сырости. Если они окрашены, вы захотите удалить часть краски там, где будет клей (особенно если вы используете клеевую сварку). Иногда вам даже понадобится ошкурить поверхность, чтобы увеличить площадь прилегания, как часто бывает с блестящими зеркалоподобными поверхностями.
Попробуйте. Склейте две блестящие зеркалоподобные поверхности, и после того как клей засохнет, вы почти наверняка без труда отделите одну деталь от второй. Почему? Потому что блестящая поверхность имеет наименьшую из возможных площадь, именно поэтому она и блестит. Если посмотреть на нее в микроскоп, то вы увидите то же самое зеркало: плоскую, стеклянистую равнину. Но если посмотреть на нее после небольшой работы шкуркой, то вы обнаружите микроскопические холмы и провалы. Благодаря им площадь сцепления намного увеличивается, и от этого улучшается схватывание. Иногда это называется «дать клею зубы». Без холмов и провалов, без «зубов» клей не сможет зацепиться, он просто соскользнет с поверхности. Именно поэтому ошкуривание гладких поверхностей и непористых материалов столь важно для создания прочного соединения
[55]. Я даже использовал лезвие, чтобы глубоко пропахать две поверхности, чтобы обеспечить реальные, длинные «зубы» для клея.
Возможности, возможности, возможности
В конечном счете клей чаще всего не более чем временная мера, затычка, компромисс. В таком качестве он выглядит идеальным символом для компромисса в целом: оставляет обе стороны уравнения слегка неудовлетворенными. Проблема в том, что не существует идеального решения для любой ситуации, где речь идет о соединении материалов, существуют только компромиссы. Я вовсе не хочу сказать, что клей не офигителен, когда он работает правильным образом, поскольку он именно офигителен. Мне просто не нравится, что в большинстве случаев очень тяжело или даже невозможно разъять клеевое соединение. У меня аллергия на все разновидности односторонних операций во всех сферах моей жизни.
Я живу в Сан-Франциско, и этот город знаменит отвратительными уличными пробками. Но одна из вещей, которая мне нравится в нем, состоит в том, что, каким бы ужасным ни был затор, где бы вы ни находились, у вас почти всегда есть возможности. Скоростные автострады лишают вас возможности сделать выбор. Городские улицы, хотя по ним не поедешь быстро, оставляют выбор почти на каждом перекрестке. Клей не влечет за собой возможности выбирать – обычно после того как он застыл, у вас нет шанса все чисто и аккуратно разобрать. Попытка проделать это часто приводит к катастрофическим последствиям.
Именно по этой причине я предпочитаю механические соединения. Их можно разобрать. Что бы я ни собирал, его потом можно раскрутить, не испортив конструкцию. Подобно навигации по лабиринту улиц холмистого Сан-Франциско, это требует большего навыка и большего количества времени. Но в ответ вы получаете больше возможностей. Мне нравятся возможности. Они образуют пространство, в котором я существую как созидатель.
9. Делиться с другими
Делиться с другими тем, что я знаю, – это моя личная миссия. Ключевая часть того, как я уравновешиваю чаши весов с невероятными дарами, которые сам получил. Какого бы успеха я ни добивался в жизни, он всегда был прямо связан с теми, кто поддерживал меня, и со всеми удивительными людьми, с которыми мне повезло встречаться, общаться, работать вместе и учиться у них. Как созидатель и сторителлер я воспринимаю себя как часть континуума, уходящего назад к началу человечества (где тоже использовали инструменты и рассказывали истории) и тянущегося вперед в бесконечное возможное будущее. Готовность делиться информацией – топливо для двигателя прогресса.
Тем не менее я сталкивался со множеством людей, которые не верят в необходимость делиться, или даже иначе, они верят, что, делясь своей работой, методами, рабочими процессами и даже энтузиазмом, они только тратятся. Подобный циничный, ограниченный, мелочный подход мешал мне большую часть карьеры. Я понимаю его с интеллектуальной точки зрения, но эмоционально я никогда не смогу этого понять. Отчего вы не хотите делиться с другими вещами, которые любите? Почему вы не хотите делиться крутыми штуками, которые сделали? Или разделить триумф успеха в сложном проекте с собственными друзьями? Почему вы прячете знания, которые получили за годы, или претендуете на то, что ваши мечты и надежды не стоят того, чтобы прокричать о них с крыши?
Мой опыт говорит, что чем больше вы отдаете, тем богаче становитесь (перефразируя Пола Маккартни).
Я ощущаю себя именно таким образом столько, сколько могу себя вспомнить. Открытость всегда была моим девизом: открытые источники, основные услуги бесплатно, политика открытых дверей – в этот список можно включить все что угодно, если это подразумевает большее количество творческого знания и инструментов в руках большего количества людей. И подобно многим другим важным вещам в моей жизни это тоже началось со «Звездных войн».
Делитесь тем, что вам интересно
Мне было 10 лет, когда вышли «Звездные войны» – как раз вовремя, чтобы мир, показанный в этом фильме, оказал на меня неизгладимое воздействие. Я смотрел их в первый раз (из многих, многих других) с заднего сиденья родительской «Тойоты Короллы» в автокинотеатре на Кейп-Код. Условия для просмотра были далеки от идеальных. Из дуэли Дарта Вейдера и Оби-Вана я мог видеть только световые мечи, поскольку сами бойцы были закрыты спинками кресел впереди, но память о том моменте жива до сих пор. Я помню, как не понравилось все моему отцу. «Ну что это за ФИГНЯ», – сказал он, когда мы выезжали из кинотеатра, чтобы отправиться домой. Он нашел картину упрощенной, банальной и скучной. Я был ошарашен такой разницей в восприятии фильма, который мы только что посмотрели, и затем примерно за шесть фемтосекунд сделал вывод, что отец в первый раз за мою короткую жизнь оказался совсем неправ. Я очень хорошо помню пятнышко золотого сияющего C‑3PO в самом начале – там, где он стоит рядом с серебристым R2-D2, и то, как я подумал в этот момент: один блестящий робот – это уже офигенно, но ДВА!?!
Я также помню, как возникло ощущение, будто я вижу лишь вершину айсберга и за пределами куска целлулоидной пленки длиной в 5000 футов существует вселенная намного большего размера – такой глубины, что сразу и не разглядеть. И она была такой манящей, что мне тут же захотелось что-то сделать. К моему одиннадцатому дню рождения следующим летом все подарки были из мира «Звездных войн»: фигурки персонажей, бластеры и, конечно, световые мечи. Помню, я так быстро распаковывал статуэтки, что потерял бластер Леи. Ну и, типа, до сих пор об этом немного печалюсь. А затем я добавил к своим играм в «Звездные войны» возможность делать что-то самому (не из картона) с помощью LEGO, усиленного втулками из рулонов бумажных полотенец (это же лифтовые шахты, в натуре!). Я даже собрал собственную Звезду Смерти, хорошо обеспеченную тайными выходами, злыми и добрыми дроидами и даже небольшой планетой, которую можно было уничтожить.
