Артур Миллер
Свирепый Посейдон, циклопы, лестригоны
тебе не встретятся, когда ты сам
в душе с собою их не понесешь
и на пути собственноручно не поставишь.
Константинос Кавафис, «Итака»
1
Сегодня я вновь не мог заснуть, слишком был возбужден и взвинчен. «На взводе», как сказала бы мама. Поэтому, оставив тщетные попытки погрузиться в сон, отправился гулять.
Бродя по пустынным улицам города, я встретил лису. Застигнутая врасплох, она испуганно на меня уставилась.
Раньше я никогда не подходил к лисам так близко. До чего восхитительное создание! Какая шкура, какой хвост! А глаза, вперившиеся в меня… Я заглянул в них и… что же я увидел?
Сложно описать. Словно чудо сотворения мира, целая вселенная отразились в этих очах в то мгновение, словно я лицезрел самого Господа Бога. На секунду меня охватило странное ощущение присутствия чего-то неземного. Как будто бог стоит здесь, рядом, и держит меня за руку.
Внезапно я почувствовал, что всякая опасность миновала. На меня снизошли спокойствие и умиротворение. Гневная лихорадка отступила, сознание стало ясным. Вместе с восходящим солнцем во мне поднималось все лучшее, что есть в душе, просыпалось мое доброе альтер эго.
Но вот лиса метнулась прочь и исчезла. Солнце осветило горизонт. И бог пропал. Я вновь остался один, разделенный надвое.
Не желаю больше быть собственным двойником. Хочу стать цельным человеком.
Там, на улице, в ранних солнечных лучах, меня вдруг посетило ужасное смутное воспоминание: точно такое же утро. Заря. Тот же красноватый свет. То же чувство раздвоенности.
Это было давно.
Но когда?
И где?
Я понимаю: если приложить усилие, память вернется. Только надо ли? Отчего-то мне кажется, что я намеренно старался это забыть. Что же меня так страшит? Возможно, отец? Неужели мне все еще мерещится, что он вот-вот выскочит из-за угла, как персонаж-злодей в детском спектакле, и выбьет из меня дух?
Или я жду, что на мое плечо вдруг опустится рука полицейского? Может, меня пугает перспектива ареста и наказания — кары за мои преступления?
Чего же я так боюсь?
Ответ должен быть где-то на поверхности.
И я знаю, где искать.
2
На следующее утро Мариана зашла к Зои. Та была еще в постели.
Мариана раздвинула шторы, чтобы впустить в комнату солнечный свет. Стянув с лица маску для сна, племянница, сонно жмурясь и прижимая к себе зебру, уставилась на тетю. Она плохо выглядела: покрасневшие глаза, изможденный вид.
— Извини. Я совсем не выспалась. Снились кошмары.
Мариана вручила Зои кружку кофе.
— О Таре? Мне тоже.
Кивнув, Зои отпила кофе.
— Это все напоминает дурной сон. Не верится, что ее больше нет.
— Да…
Заметив, что Зои вот-вот расплачется, Мариана задумалась, что лучше: утешать племянницу или попытаться ее отвлечь. Выбрав второй вариант, она подошла к лежащим на столе книгам и взглядом пробежалась по названиям: «Герцогиня Мальфи», «Трагедия мстителя», «Испанская трагедия».
— Дай угадаю. В этом семестре вы проходите жанр трагедии?
— Трагедии мести, — с недовольным стоном уточнила Зои. — Полный бред.
— Тебе не нравится?
— Ну «Герцогиня Мальфи» еще ничего… Но она ужасно странная. Сумасшедший дом какой-то.
— Да, помню. Сплошные отравленные Библии и оборотни. И все равно от пьесы многие в восторге.
— Она как раз идет в нашем театре в этом семестре. Приходи посмотреть.
— Спасибо, приду. Хорошая пьеса. А ты почему в ней не участвуешь?
— Не взяли. Как всегда. — Зои вздохнула.
Мариана улыбнулась. Однако иллюзия того, что всё в порядке, продержалась недолго. Зои нахмурилась.
— Ты уезжаешь? Пришла попрощаться?
— Нет. Я решила остаться на пару дней. Попробую разобраться в ситуации. Вдруг смогу чем-то помочь…
Зои просияла. Ее лоб разгладился.
— Правда? Это же замечательно! Спасибо! — Она помолчала. — Слушай, я вчера ляпнула, что, мол, лучше бы здесь был Себастьян, а не ты… Прости.
Мариана кивнула. Она все понимала. Между Зои и Себастьяном существовала особая связь. В детстве Зои именно к нему бежала за утешением, если вдруг порежется или разобьет коленку. Мариана ничего не имела против: она осознавала, что ребенку необходим отец. А с тех пор, как Зои потеряла родителей, эту роль выполнял Себастьян.
— Не извиняйся, — с улыбкой возразила Мариана. — Себастьян действительно лучше меня знал, что делать в критической ситуации.
— Он всегда о нас заботился. А теперь… — Зои беспомощно пожала плечами.
— А теперь мы будем заботиться друг о друге, — подбодрила ее Мариана. — Да?
— Да. — Племянница кивнула и, взяв себя в руки, решительно заявила: — Дай мне минут двадцать на душ, а потом мы составим план действий…
— В смысле? Разве у тебя сегодня нет занятий?
— Есть, но…
— Никаких «но»! — твердо прервала ее Мариана. — Иди на лекции. Учись. Увидимся за обедом. Тогда и поговорим.
— Ну Мариана…
— Я серьезно. Сейчас очень важно, чтобы ты не оставалась без дела и могла сосредоточиться на учебе. Хорошо?
Зои тяжело вздохнула, однако спорить не стала.
— Ладно.
— Отлично. — Мариана поцеловала ее в щеку. — До скорого!
* * *
Попрощавшись с Зои, Мариана направилась к реке и, минуя университетскую лодочную станцию, где покачивались на воде привязанные к берегу лодки-плоскодонки, принялась обзванивать пациентов, чтобы отменить все сеансы на эту неделю.
Она не сообщала подробностей, а просто объявляла, что не сможет выйти на работу по семейным обстоятельствам. Почти все восприняли эту новость спокойно. Кроме Генри. Мариана подозревала, что он плохо отреагирует на ее звонок. Так и вышло.
— Вот спасибо, дружище! — язвительно воскликнул он. — Прими мою благодарность! Радость-то какая!
Мариана попыталась втолковать ему, что у нее форс-мажор, но тот не желал ничего слышать. Генри, как ребенок, думал только о себе и искренне считал, что Мариана хочет ему досадить.
— Тебе что, совсем на меня плевать? Тебя ни черта не волнует, что со мной происходит?
— Генри, я ничего не могу поделать…
— А как же я? Мариана, я без тебя никуда! И с этим тоже ничего не поделать. У меня проблемы… Я просто тону…
