В голове звенела пустота. Мариана рассеянно смотрела на реку.
Вдали показался лебедь. Он плыл все быстрее, а затем неожиданно взмахнул крыльями, взмыл над водой и устремился к небесам.
На скамейку сел инспектор Сангха.
— Наверное, вам будет приятно узнать, что профессора Фоску уволили. Выяснилось, что он спал со всеми Девами. Моррис признался, что шантажировал Фоску. Так что вы оказались правы. Если все сложится удачно, оба они получат по заслугам. — Взглянув на Мариану, Сангха понял, что его слова до нее не доходят, и кивнув на чай, мягко спросил: — Вы как? Получше?
Мариане не было лучше. Пожалуй, она чувствовала себя еще хуже.
И все-таки что-то изменилось…
До ее сознания начало доходить происходящее. Можно сказать, она очнулась. Все кругом стало явственным и отчетливым: краски — ярче, очертания — резче. Будто рассеялся туман. Мир больше не казался приглушенным, серым и далеким, словно был за пеленой. Он вновь наполнился цветами и звуками, влагой и холодом осеннего дождя. И снова звучал вечный гул непрерывной череды рождений и смертей.
Эпилог
Мариана долгое время не могла отойти от шока. Дома она спала на диване. Она никогда не ляжет в кровать, которую в прошлой жизни делила с тем мужчиной.
Себастьян стал для нее незнакомцем, который годами жил рядом, выдавая себя за другого; аферистом, что собирался ее убить, обманом забравшись к ней в постель.
Кем же он был на самом деле? Что скрывалось за прекрасной маской? Неужели все, что между ними произошло, — сплошное притворство и ложь?
Сейчас, когда спектакль закончился, Мариана переосмысливала свою роль в нем. Порой она смыкала веки и пыталась представить себе лицо Себастьяна. Его черты расплывались и ускользали. Образ таял, как воспоминание из давнего сна, и вместо мужа перед глазами вставал отец, словно он и Себастьян были одним и тем же человеком. Рут упоминала, что проблемы с отцом могут сильно повлиять на жизнь Марианы. Тогда она не поняла смысла этих слов, но теперь медленно начинала осознавать, что имела в виду Рут.
Со времени той последней встречи Мариана не ездила к своему супервайзеру: не готова была говорить о случившемся, плакать и вообще что-либо чувствовать. Слишком больно.
Работу Мариана тоже забросила. Разве могла она, как прежде, раздавать советы и рассчитывать, что сумеет помочь пациентам?
Мариана не знала, как жить дальше.
Что же до племянницы, Зои излечилась от ран, но так и не смогла восстановиться после того истерического припадка. Несколько раз она пыталась покончить с собой. У нее начались проблемы с психикой, а потом и вовсе случился сильнейший приступ психоза. В итоге девушку признали невменяемой и положили на принудительное лечение в охраняемую психиатрическую больницу Гроув на севере Лондона — ту самую, которую Мариана рекомендовала Тео Фаберу.
Между прочим, после их разговора Тео и правда устроился в Гроув и теперь стал лечащим врачом Зои. Он несколько раз пытался связаться с Марианой, однако та не желала с ним разговаривать и не отвечала на звонки. Догадывалась, что ему нужно: Тео хотел, чтобы она увиделась с Зои. Мариана его не винила — на его месте она поступила бы точно так же. Позитивное общение с Марианой могло бы стать важным шагом на пути к Зоиному выздоровлению.
Но Мариана была не в состоянии встретиться с племянницей. Даже мысль об этом казалась ей невыносимой. От такой перспективы становилось тошно. Она не смогла бы простить племянницу, даже если б захотела. Как утверждала Рут, нельзя заставить себя простить кого-то. Прощение — это акт милосердия. Оно приходит как откровение, внезапно, когда человек к нему готов.
А Мариана не была готова. И сомневалась, что когда-нибудь будет. В ней накопилось столько гнева, столько боли… Она сама не знала, что сделает, когда увидит Зои. Вряд ли сможет себя контролировать. Лучше отойти и не вмешиваться в судьбу племянницы.
А вот навещать в больнице Фреда Мариана считала своим долгом. Она была ему благодарна. Ведь он спас ей жизнь, а такое не забывается.
Поначалу Фред был совсем слаб и не мог разговаривать, но все то время, пока Мариана находилась рядом, не переставал улыбаться. Они сидели в уютном дружеском молчании, и Мариана удивлялась, до чего же ей хорошо и спокойно с этим едва знакомым молодым человеком. О превращении их дружбы в нечто большее говорить было рано, тем не менее Мариана уже не отрицала такую возможность.
Теперь она смотрела на прошлое иначе.
Все, что она знала, во что верила, чем жила, — рассыпалось пеплом, оставив вместо себя пустоту. И Мариана существовала в этом вакууме неделями, месяцами…
Пока однажды не получила послание от Тео.
В своем письме тот подробно и проникновенно, с явным сочувствием описал душевное состояние своей пациентки и в очередной раз просил Мариану встретиться с Зои, убеждая, что обе от этого только выиграют.
«Полагаю, что встреча поможет не только ей, но и тебе. Согласен, общение будет не слишком приятным, и все же оно принесет тебе пользу и положит конец этой истории. Трудно даже представить, через какие ужасы тебе пришлось пройти. Зои начала больше раскрываться, и меня глубоко беспокоят их с Себастьяном тайны, которые всплывают в разговорах. Она рассказывает поистине чудовищные вещи. Скажу честно, Мариана, по-моему, тебе очень повезло, что ты осталась в живых».
Заканчивал Тео так:
«Пожалуйста, пойми, что Зои тоже в каком-то смысле жертва».
Эта приписка так разозлила Мариану, что она разорвала письмо и выбросила.
Но в ту ночь, стоило ей закрыть глаза, как перед внутренним взором возникло лицо. Оно принадлежало не Себастьяну и не отцу, а маленькой девочке.
Испуганной шестилетней крохе.
Зои.
Что ей довелось вынести? Почему эта малышка выросла такой? Что творилось в их семье за сценой, в закулисье, прямо у Марианы под носом?
Она упустила племянницу. Не смогла ее защитить. И должна признать свою вину.
Мариана понятия не имела о том, что происходило с Зои. Была слепа и глуха. Как так получилось? Необходимо узнать. Понять. Посмотреть правде в глаза.
Одним снежным февральским утром Мариана отправилась на север Лондона, в больницу Гроув.
Тео ждал ее у регистраторской стойки.
— Уж и не думал, что когда-нибудь тебя тут увижу, — тепло улыбнувшись, признался он. — Вон как жизнь-то повернулась… Странно, правда?
— Пожалуй. — Она кивнула.
Тео провел ее мимо охраны, и они двинулись по длинному обшарпанному коридору. На ходу он предупредил, что Зои сильно изменилась.
— Твоя племянница серьезно больна. Она теперь не та, что прежде. Лучше заранее приготовься к тому, что тебя встретит совершенно другой человек.
— Ясно.
