— Да, именно так. Твоя подруга Ольга, в отличие от меня в ее годы, уже давно поняла, что если ты не занимаешься политикой как субъект, то политика пользует тебя как объект. В отличие от нее я была больше занята самопознанием, чем изучением окружающего мира. Изучением окружающего мира, в котором Георгий решил возвести на российский престол тебя, — вздохнула Елизавета.
Забывшись, она снова назвала Олега мной, и почти сразу встрепенулась. Но исправляться не стала, отведя взгляд.
— Меня? — с некоторым усилием принял я предложенный тон, отставив в сторону уточнения.
— Да. После нашего с Георгием брака это было вполне реально.
— Но ведь… Брауншвейгское семейство отказалось от прав на престол.
— История — это то, что пишут историки, не забывай. Кто при власти, у того историки опытнее, и история достовернее. К сожалению, это я сейчас прекрасно понимаю, а вот тогда это стало для меня очень неприятным сюрпризом. На следующий день после того, как Георгий объявил Императору о нашем венчании и твоем рождении, его убили.
— Как он погиб?
— Я не знаю. Я просто перестала его чувствовать, а в перстне погас огонек Источника. И скорее всего с Георгием поработала связка менталиста и некроманта. Мы вместе с тобой находились в тайном месте, но буквально через два часа после его смерти в наш с тобой дом зашли штурмовые группы бессмертных. И я оказалась к такому развитию событий совершенно не готова.
— Мотив Императора в этом случае примерно понятен. Но почему ты подозреваешь свою сестру?
— Ее дочери, твоей подруге Ольге, суждено было быть невестой цесаревича, не забывай. Мекленбурги с каждым шагом, с каждым годом все ближе к трону, а твое появление как претендента отбрасывало их очень далеко.
— Но и сейчас невеста цесаревича — сестра Ольги, если не ошибаюсь Татьяна…
— Невеста цесаревича, которого ты убьешь на дуэли в ближайшее время, — усмехнулась Елизавета. — После чего навсегда выключишь себя из числа очевидных претендентов на престол — потому что получишь ярлык цареубийцы.
— Но…
— Но и не убить ты его не можешь, я знаю, — вздохнула Елизавета. — Кроме прямого интереса Мекленбургов… Наше с тобой местоположение, о котором знал только Георгий, вычислили почти сразу, всего за несколько часов после его смерти. А на тот момент в России только у Мекленбургов были менталисты такого уровня.
— Это могли быть менталисты и не из России.
— Вот именно это хрупкое предположение и удерживает мои подозрения от перехода в обоснованные обвинения.
— Как ты смогла меня спасти?
— Я ведь была лучше менталисткой в России, ты же помнишь. Поэтому я решила принести себя в жертву, наложив на тебя слепок души.
— Это же можно сделать только с помощью Тьмы.
— Я это и сделала с помощью Тьмы. Ты не представляешь, на что способна мать в состоянии аффекта.
— Ты, ни разу не работав с Тьмой, смогла ее подчинить и обуздать?
— Георгий и Петр были одержимыми. С двенадцати лет я вместе с ними постигала азы своего дара, и в то же время подстраховывала их на пути освоения темных искусств. В том числе именно с моей помощью Петр создавал свой первый слепок души.
— А Георгий?
— Что Георгий?
— Тоже создавал слепки души?
— Нет, он выбрал путь развития в школе разрушения, и слепки души создавать не умел.
— Ясно.
— Так что поверь, теорию темных искусств я знала куда как лучше их обоих вместе взятых. В момент нападения я послала охрану умирать, выигрывая время, Войцеха отправила за Петром. И совершила жертвоприношение. Вот только…
— Вмешался наш общий друг?
— Да. При наложении слепка души, видимо, я смогла затронуть такие силы, что не только он смог прийти, но и в результате возникло именно это отражение.
— Ты хочешь сказать, что твое жертвоприношение спровоцировало отрыв рукава времени?
— Вообще, если начистоту, жертвоприношений было побольше. Наша охрана погибла очень быстро, так что мне пришлось… вмешаться, так скажем, чтобы выиграть немного времени. Тьма уже была у меня в руках, и я направила ее против нападавших, причем использую базу ментальных практик. Среди нападавших одаренных только седьмого золотого ранга было четверо, а остальных, менее сильных, набралось аж под сотню.
— И всех их… ты?
— Я же тебе сказала, что была лучше менталисткой России. К тому же сильно расстроена — я понимала, что мне уже не суждено пережить этот день, поэтому попыталась перед смертью сделать убийцам максимально больно. Изборский полигон, слышал про такой?
— Закрытая территория, доступная только для тренировки одаренных высшего ранга?
— Для тренировок, — усмехнулась Елизавета. — Теперь это так называется… Изборский полигон — закрытая территория, потому что никто кроме одаренных высшего ранга не сможет там сохранить жизнь и разум. Там даже сейчас опасно, а после моей… после моих… после моих действий, так скажем, именно Изборский полигон стал точкой отделения мертвого рукава. Там, где мы с тобой умерли, в истинном мире сейчас закрытая территория, а здесь чистая Тьма. Именно оттуда она начала растекаться здесь, по этому миру, хотя в разных местах то и дело появляются новые пробои. Не такие большие как самый первый, конечно.
— А на других континентах как ситуация?
— Я не была на других континентах, не знаю. Довольно неуютно заставить себя ради интереса переплыть океан черной воды. К тому же я ждала тебя.
— Понимаю.
— Еще бы. В общем, после того как я пожертвовала собой и обуздав Тьму, наложила на тебя с себя же слепок души, я должна была умереть. Но пришел наш общий друг и отправил меня сюда, дав в дорогу пару советов. В том числе про брауншвейгцев.
— Мне он советов не давал.
— Ну так у тебя и сопровождающие учителя после твоего воскрешения были со всех сторон. Это я здесь оказалась в одиночестве.
— Подожди, — вдруг почувствовал я несостыковку в словах.
— Жду, — покладисто кивнула Елизавета.
— Ты сказала, что при жертвоприношении были задействованы такие силы, что от течения времени отделился мертвый рукав, а в результате к тебе явился сам Астерот.
— Алессандро, мне так привычней. Как-то сложно представить его Астеротом.
— А кем ты его представляла?
— Дьяволом. Кем еще можно представить герцога Флорентийского, остановившего океан Тьмы, который готов был меня поглотить?
— Даже так?
— Даже так. После того, как я убила нападавших я совершенно потеряла контроль над вызванной Тьмой.
— Ясно. Если честно, я тоже в мыслях как-то обозвал его дьяволом, но сам он после попросил называть себя архидемоном.
