Здесь пластические хирурги тоже делятся на два лагеря: сторонники радикальных хирургических методик омоложения и поклонников малоинвазивных или малотравматичных техник. Я отношусь к радикальным хирургам и глубоко уверена в том, что, заплатив деньги, пациентка хочет видеть результат операции на своем лице.
Мне еще не встречалась ни одна пациентка, которая сказала бы: «Ксения Евгеньевна, я хочу сделать омолаживающую операцию, но мне не нужен явный результат. Подтяните мне лицо немножко, так, чтобы никто ничего не заметил, а я просто стала выглядеть чуточку свежее, словно хорошо выспалась». Не-е-ет! У меня на приеме сидят женщины, которые перед зеркалом так руками подтягивают себе лица, что мне приходится объяснять, что хирургия не всесильна и я не могу омолодить их на 30 лет. Эти женщины хотят буквально стереть со своих лиц все следы возраста. Какая уж тут малая травматичность? Хотите «чуточку свежее» — вам к косметологу, а у меня только радикальная хирургия, только работа на результат. Поэтому я являюсь фанатом настоящего глубокого SMAS-лифтинга лица, с его широкой мобилизацией и пересечением фиксирующих связок. Иначе просто невозможно качественно подтянуть ткани лица, опустившиеся с возрастом. Честно говоря, я не выполняю малотравматичные или щадящие хирургические техники омоложения, потому что не смогу объяснить пациентке, почему результат операции пропал через год-два. Мои пациенты ждут от меня долгоиграющего результата лет на 10–15. Поэтому никаких имбрикаций, пликаций и каутеризаций я не выполняю, только настоящий глубокий SMAS-лифтинг. Только хардкор!
Я ухватила пинцетом подкожные ткани и подумала: «Хороший должен быть SMAS, надежный». Люблю работать с неизмененными тканями, не тронутыми никакими косметологическими вмешательствами. Я сделала разрез скальпелем и принялась выполнять глубокую отслойку мягких тканей лица и шеи. Работа шла легко, SMAS-лоскут отслаивался буквально пальцем. Лишь изредка в определенных местах я брала в руки ножницы и пересекала соединительнотканные тяжи связок. Закончив отслойку на лице, я стала спускаться под нижнюю челюсть и на шею.
Нередко меня спрашивают, можно ли выполнить SMAS-лифтинг лица, а шею не трогать. Я отвечаю: «Нет». Потому что эти смежные области стареют одновременно, и, подтянув сегодня только лицо, через год вы придете омолаживать шею. Так зачем делать две операции подряд и проходить через непростой реабилитационный период дважды?
Между тем я уже выполнила широкую и глубокую отслойку SMAS-лоскута. Обожаю эту операцию за ее логичность и те возможности работы с лицом, которые она дает. Правильно мобилизовав ткани, я теперь могу перемещать их разнонаправленно, в соответствии с потребностями лица пациентки. Если нужно, я могу сформировать более высокие скулы или подчеркнуть западение тканей щечной области, я могу сделать лицо шире или уже. Никакая другая хирургическая операция не дает таких возможностей.
Я переместила ткани лица в более возвышенное положение, иссекла избытки тканей и наложила швы на края SMAS-лоскута. Ну вот, основной этап омоложения выполнен. Остается только редрапировать кожу, иссечь избытки и ушить раны. Не перестаю удивляться количеству лишней кожи на человеческом лице. Каждый раз она буквально накрывает ухо и даже свешивается с него. Ужас! Отрезаю все лишнее. Дальше швы. Их я всегда накладываю сама и только внутрикожно, только косметические швы. Это же лицо, не понимаю, как можно иначе. Все! Операция завершена? Э, нет! Есть еще вторая сторона лица. Нужно сделать все то же самое.
Многие пациенты удивляются, почему правая и левая сторона лица восстанавливаются по-разному: разные отеки, разные синяки. Дело в том, что фактически пластика лица это не одна операция, а две: справа и слева. Да-да, это два отдельных вмешательства, начинающихся с местного обезболивания и заканчивающихся наложением швов. Общая у них только повязка, которую мы накладываем в конце SMAS-лифтинга. Кроме того, от природы у каждого из нас имеется асимметрия в строении лица. Кости лицевого черепа всегда с одной стороны более массивные, мягкие ткани лица с одной стороны толще, да и уши с двух сторон у всех расположены на разных уровнях. Так почему две стороны лица должны восстанавливаться одинаково? О каком выравнивании природной асимметрии мы мечтаем после операции? Это невозможно.
За этими мыслями я закончила накладывать швы на кожу. Тугая бинтовая повязка, чтобы прижать отслоенные ткани и предотвратить возникновение гематом.
16:20. Вот теперь точно — все! Операция завершена.
— Всем спасибо! Минут через 30 подаем следующую пациентку, — говорю я, снимая перчатки и разрывая завязки стерильного халата у себя на спине.
— Ок, у меня уже все готово, — бодро отвечает Ольга, словно последние три c половиной часа мы просто прогуливались по парку. Как приятно, когда все члены твоей команды работают в одном ритме. Это счастье для хирурга!
Спускаюсь в стационар, чтобы сфотографировать и разметить вторую пациентку. Захожу в седьмую палату, она спокойно спит, закутавшись в одеяло. Рядом на тумбочке стопкой сложены ноутбук, планшет и два телефона.
— Виктория, здравствуйте, готовы к преображению?
— Всегда готова! — отрапортовала пациентка и, откинув одеяло, встала с кровати.
Я сделала фотографии в привычных ракурсах и взяла в руки маркер.
— Мы удаляем жир в области талии, с двух сторон, передней стенки живота и наружных поверхностей бедер. Все верно? — спрашивала я, обрисовывая места избыточного отложения подкожной жировой клетчатки.
— Да, а можно еще и на внутренней поверхности бедер жирок подобрать, а то при ходьбе ноги трутся друг о друга? — спросила пациентка, войдя во вкус.
— Можно, лишний объем я уберу, но целлюлит останется, так как кожа в этих зонах очень тонкая и я не могу убрать весь жир. Станет однозначно лучше, — согласилась я.
— Отлично! И введите побольше жира в ягодицы, всегда мечтала о круглых, а то всю жизнь не попа, а недоразумение какое-то.
— Ок, займемся дизайном ягодиц. Я уберу избытки жира в надъягодичных областях и под ними и восполню объем в верхне-центральных отделах жиром. Будет красиво, — рассказывала я о плане операции и очерчивала контуры будущих идеальных ягодиц.
— Все! Встретимся в операционной.
— Удачи вам, доктор!
Выйдя из палаты, я направилась в ординаторскую, где меня ждала Екатерина.
— Может, кофейку? — предложила я.
— А может, перевяжем вчерашних сначала? — ответила она тоном, не терпящим возражений.
— А давайте!
— И у вас сегодня в 20:00 встреча с журналисткой, не забыли? Успеете закончить? Хотя не важно, она готова ждать.
Я направилась в перевязочную, а Катя пошла за пациенткой.
Это была женщина 64 лет, по профессии дизайнер интерьеров загородных домов. Когда она пришла ко мне на прием, меня поразил диссонанс в ее внешнем облике. Со вкусом подобранная стильная одежда совсем не сочеталась с огромными избытками вялой кожи верхних век, выраженными мешками под глазами и брылями, которые буквально лежали у нее на плечах. Мне сложно понять, как можно украшать дизайнерскими ювелирными украшениями шею с таким невероятным количеством провисающей кожи. Возможно, у меня профессиональная деформация, но я свято верю в то, что жемчужное ожерелье лучше смотрится на подтянутой шее. По какой-то неведомой мне причине эта женщина решилась на омоложение только в возрасте 64 лет, причем решилась на радикальные изменения внешности. Очевидно, что только верхняя блефаропластика не решила бы все эстетические проблемы, поэтому мы подошли более масштабно и выполнили полный комплекс омолаживающих операций. Скажу честно, на ее лице я применила весь свой арсенал хирургических навыков. Мы подняли ей брови и омолодили веки, подтянули среднюю зону и скорректировали овал лица, сформировали новый, четкий подбородочно-шейный угол, а также увеличили подбородок имплантатом. Операция длилась семь часов.
