Ярость, особенно сдерживаемая, опасна. Не стоит совать пальцы в щитки высокого напряжения. Не стоит лить бензин в костер. Не стоит дергать хищника за усы.
И не стоит злить дремлющую некрепко иномирную тварь.
Щитки можно обесточить, а пострадавшему оказать первую помощь. Если успеешь. От костра можно отскочить на безопасное расстояние. Если успеешь. Хищник может…
Хищник может. Он все может. Ему ничего не запрещено, равно как и раскаленному, жестокому, бронированому иномирцу — захватчику.
Тяжелые, осенние, ранотемнеющие дни располагали к философии и тихому брюзжанию. К размышлениям о вечном и непоколебимом. Просто к жалобам и попыткам обратить на себя внимание, наконец…
Так случилось и в этот раз.
…Когда сэттар вернулся домой, Лайса открыла моментально. У него даже возникло ощущение того, что жена весь день стояла под дверью, ожидая момента, когда можно будет, заслышав на лестнице громоздкие шаги, распахнуть ее. Не дожидаясь ни звонка, ни стука, ни писка скользнувшей в узкий паз дверного зазора карты — ключа.
Открыв сразу, посмотрела на вошедшего мужа минут пять и, резко развернувшись, ушла в кухню.
Он вошел следом, уже закипая. Раздражение бурлило, выбиваясь мутными струйками, как пар из старого, латаного котла, вот — вот грозящего взорваться.
— Лайса, что такое?
— Ничего. — отрезала жена, швыряя ложку на стол.
И тут же взорвалась первой, полив мужа потоком сбивчивых фраз:
— Я никогда не была против временных отношений, Тирон. Мне это выгодно, тебе это необходимо. Зачем уж не знаю, но необходимо. А так, нас ничего и не связывает! Ничего! Жениться ты предложил сам. Я не просила! И на ребенка ты тоже сам согласился, может подумал, что я его стану вешать на тебя?! Так мог бы и узнать, в конце концов… Побоялся, что стану с тебя деньги тянуть? Так не… стала бы!
— Что ты несешь? — рявкнул, не выдержав — К чему ты это мелешь?
Девушка громко фыркнула и отвернулась к окну.
— К тому, падла! — крикнула она, шлепнув ладонями по опасно звякнувшему стеклу — К тому, что я совершенно не нанималась слушать по рации откровения твоих всяких бывших шлюх, понял?! Коли уж ты трахаешь кого — то помимо меня, твоё дело! Но потрудись это хотя бы скрывать! И знаешь, что… Провались ты, если я тоже не раздвину ноги где — нибудь на стороне!
Совладав с собой, он подошел сзади. Положа руки на предплечья жены, с неудовольствием заметил, как она вздрогнула. Это движение было обьяснимо — ладони Тирона сильно нагрелись, особенно правая, закрытая нейрокожанной перчаткой… Новая технология, новая нейрокожа, задерживающая излучение не на семьдесят, а на девяносто три процента. Более мягкая, более гладкая, более…
…он подумал о другом.
Ей противно. Ей все это время было противно. Ну да, точно. Лайсе Канц также, как и всем, противны его прикосновения. Как и Риане. И остальным тоже.
Просто Лайса посдержанней, порасчетливей. И ей есть, что терять.
— Так значит, Лайса… — горячие пальцы сдавили плечи девушки, как клещи — Как хочешь. Я пытался быть человеком. Прости. У меня не вышло.
Резко развернув жену к себе, придавил к узкому подоконнику.
— Тирон, подожди… Я объясню!
И вот тут она испугалась.
Тогда, в ванной не было страха от того, что она увидела.
Что — то такое она и представляла… Две формы, мутации… а иногда бывает и три, говорят… и больше…. как тогда в Черном Секторе… нет, лучше не вспоминать, не вспоминать, не вспоминаааааать…
НЕ ВСПОМИНААААААТЬ!!! ЗАПРЕЩЕНО!!! Это запрещено.
Тварь, которая оказалась сейчас здесь, перед ней, лишь только внешне напоминала человека.
Одежда, состоящая в основном из пластика и синтетики, стекла на пол, превратившись в неряшливые, быстро застывающие лужи, резко пахнущие медициной и горячей пластмассой. Кожа стремительно заменялась пластинами багрового окраса, звонко щелкающими и аккуратно заходящими одна на другую. Глаза горели. Ногти пальцев, сдавивших руки, заменили темные когти. Прошлого сэттара напоминали только половина лица и коротко стриженные волосы, и даже эти слабые признаки Тварь стремилась скорее похоронить. Сожрать.
— Лайса… — странное тихое шипение ударило в уши, правый висок девушки разломила точечная боль — Ссссобственность… Моя ссссобсссственность…
Она попыталась вырваться, угол подоконника резко вошел в спину, боль вернула разум. И желание драться. За свое, за то, что ей принадлежало.
Пока.
Невероятным образом выпростав одну из рук, нащупала пальцами на подоконнике десертный нож, которым недавно чистила фрукты.
Крепко сжала в руке.
— Иди! Нахер! — тонкое лезвие плоско вошло в шею, попав между неоформившихся еще багровых пластин — Пошел вон! Я! Сказала!
Нервные, женские пальцы с остро заточенными длинными фиолетовыми ногтями крепко обхватили сверкающую ручку ножа. Рывок — и лезвие опасно изогнулось, поворачиваясь и готовясь сломаться.
Струйка рубиновой густой крови текла вниз тонкой лентой, огибая запястье и спускаясь к локтю.
В кухне терпко и одуряюще сладко пахло ягодами…
_____________________________________________________________________________
Глава 31
Пару дней супруги не разговаривали. Не потому, что злились на друг друга или "выдерживали паузу".
Скорее, не в силах пока отойти от шока, не могли подобрать слова, не знали, с чего начать разговор.
За всё это время они перебросились парой фраз, вроде: "На улице опять дождь.", "Кофе горчит, подлей сиропа, пожалуйста!" и прочие: "спасибо", "нет" и "да".
Лайса старалась не встречаться с мужем даже взглядом, он старался не встречаться взглядом с ней… думая, что…
"Ей противно… даже спит отдельно."
"Ему мерзко даже смотреть на меня, ну понятно. Ушла в другую комнату, а он даже и не позвал. Нет, понятно… зачем? Вот ведь дура! Надо было смолчать и разобраться с этой Рианой самой. Начистить ей рожу, а ему не говорить! Дура какая…"
Рана Тирона оказалась неглубокой — что мог сделать Чудовищу фруктовый нож из дешевого металла? Ткани сошлись быстро, сразу после возвращения в человеческую форму, через сутки о происшествии напоминала только лёгкая краснота на коже.
— Шея не болит, Тирон? Может, к врачу всё же…
— Нет, не беспокойся, Лайса. Это не серьезней, чем уколоть палец иглой. Не переживай, ничего страшного не произошло. Не расстраивайся, слышишь? Нельзя тебе…
Он говорил необычно тихо, явно сдерживаясь и тщательно подбирая слова — и Лайса, зажав рыдания в кулаке, пулей вылетела из кухни и, вбежав в комнату, закрылась там.
