Звук открываемой двери заставляет меня встрепенуться. Тут же поднимаюсь на кровати.
— Амир, — губы сами собой в улыбке складываются, сердце трепыхается, бьется иначе, чем когда громила вдали.
— Другого гостя ждала? — хмыкает, небрежным жестом прикрывая за собой дверь, проходит внутрь комнаты, приближается вплотную к кровати.
Он выглядит усталым. Измотанным. Только сейчас замечаю это. Даже как будто худее стал. Мышцы уже не выглядят такими угрожающими. А может я просто привыкла к своему амбалу. Или же костюм скрадывает. Отмечаю, на нем сейчас совсем другая одежда. Уходил в другой. Впрочем, учитывая то, что его рубашка насквозь пропиталась кровью, все это неудивительно, пришлось сменить наряд.
И все же эта одежда не его. Вроде похоже. Чёрная рубашка. Брюки. Ничего нового, ничего особенного. Но черт — не ему принадлежит и это абсолютно точно. Не знаю, как именно это понимаю. Просто чувствую. Интуитивно улавливаю.
— Я не думала, что ты вернёшься так быстро, — роняю тихо и улыбаюсь, глядя в его горящие глаза. — Но я рада. Очень рада этому.
— Два часа прошло, — заявляет хрипло, проводит пальцами по моей щеке, заставляя трепетать.
Легкое движение. Как дуновение ветра. И не скажешь, что его руки способны на такую нежность. Казалось бы ими только кости ломать. Избивать до смерти.
Я льну к его ладони. Ощущаю себя несмышлёным котёнком. Пробую расположить хозяина этой лаской.
— Тебе нужно поесть, — говорит Амир. — Одевайся. Пойдём.
— Я не хочу никуда уходить, — отвечаю тихо, смотрю на него безотрывно.
— А чего ты хочешь? — его голос пробирается под кожу, то шипами колет, то бьет электрическим током.
— Быть с тобой, — еле губами шевелю. — Только вдвоём. Быть частью твоего мира, если позволишь.
— Тогда в номер закажем, — резко отстраняется.
Действительно связывается с администратором и делает заказ. Коротко и сухо. На английском языке.
Наверное, мне нужно быть более приветливой. Нежной. Нужно быть женщиной, которую он захочет видеть рядом всегда. Уступчивой и услужливой. Но иногда проявлять настоящий характер. Это ему тоже по вкусу. Если к месту. Его явно не заводит тупая покорность, не будоражит подчинение.
Амир прекращает разговор. Возвращается к постели и подхватывает меня на руки. Так порывисто и неожиданно, что весь воздух мигом из легких вышибает.
— Нет! — восклицаю отчаянно. — У тебя же ранения. Серьезные повреждения и…
— У меня стояк, — скалится. — При чем такой, что могу членом орехи колоть.
Я не успеваю возмутиться. Одна секунда и становится ясно, что про внушительную эрекцию здесь никто не шутит.
Член вбивается вглубь меня. Даже не замечаю, когда Амир умудряется высвободить его из брюк. Просто слышу бряцанье металлической пряжки ремня, не выходит и моргнуть, в тот же миг в меня врезается вздыбленная плоть, наполняет до предела, растягивает лоно, вынуждая выгнуться и простонать.
Обнимаю широкие плечи, впиваюсь пальцами в литые мышцы. Утыкаюсь лицом в мощную шею и всхлипываю.
Мужчина рычит. Утробно. Жутко. Настоящий зверь. Инстинкты у него тоже звериные. Дикие. Необузданные. Резьбу на раз срывает. И несет. По грани, по самому краю. Чистое безумие.
Жесткие толчки становятся нежнее. Он как будто… сдерживается?
Извиваюсь. Прислоняюсь плотнее. Вдыхаю его аромат.
Амир доводит меня до оргазма. Мастерски. Методично.
Проклятье. Он успевает изучить мое тело гораздо лучше, чем я умудряюсь исследовать его.
Тягучие судороги сводят внутренние мышцы, выкручивают живот. Не могу удержаться от крика. От надсадного стона. Дергаюсь и обмякаю. Жадно дышу его терпким запахом. Повинуюсь безотчетному порыву и целую. Губами в шею впечатываюсь. Провожу языком по коже.
Амир кончает. Разряжается внутрь бурным потоком семени. Накачивает меня своей спермой до отказа. Поглаживает мои ягодицы. Крепче сжимает.
Его член внутри ощущается как железный поршень. Даже после разрядки.
— В музей не хочешь? — вопрос звучит как издевка. — В замок какой-нибудь? Или может на бал?
— Никуда не хочу, — бормочу сдавленно. — Никуда.
— Хреново, — усмехается.
Отпускает меня, сдергивая со своего гигантского члена. Усаживает на кровать. Приводит себя в порядок. А я фокусирую взгляд на чёрной рубашке. Пробую разглядеть кровавые следы.
Ему ведь нельзя тяжести поднимать. Ужас. Он себя не бережёт. Могло опять кровотечение открыться. Могло…
— Почему? — интересуюсь, помедлив. — Почему хреново?
— Все равно придётся идти, — замечает невозмутимо. — Билеты куплены. Сегодня вечером. На восемь.
— Что? — не понимаю. — Куда?
— Венская опера, — произносит так, словно это самое обычное на свете место и ничего выдающегося там нет. — Ты вроде раньше на бал хотела. Теперь поздно переть в отказ.
— Подожди, — выдаю сдавленно. — Сегодня? Бал? А у меня и платья нет подходящего. И вообще, ничего… как ты…
— Я думал в субботу тусовку организовать. Но смысл тянуть? Да и ты же не просто бал хотела. А чтоб в той опере. Как раз сегодня удачный расклад.
— Ой, — зажимаю рот ладонью. — Мне платье нужно. Срочно. И обувь. И сумка. И я же совсем не подготовлена. А ты? Амир, в чем ты пойдёшь? Эти брюки точно нарушат дресс код.
— Все схвачено, — заверяет. — Не дергайся. Будет и платье, и прочие цацки по случаю. А я тоже найду чего нацепить. Тебя не опозорю. Выдыхай.
Наш разговор обрывается, поскольку в номер доставляют еду. А я настолько обалдеваю от заявления Амира про бал, что едва замечаю, какие именно блюда заказаны. Мысли о другом. Очень далеко от базовых потребностей вроде пищи. Витаю далеко в облаках.
Бал. Настоящий бал. Реальный. Ещё и в Венской опере. Господи, я и мечтать о таком не могла. И вдруг… самые смелые фантазии воплощаются в реальность. Меня потряхивает от восторга. Сердце сладко подрагивает. Но я испытываю не только радость. Неясная тревога захлестывает с головой. События развиваются настолько стремительно, что я попросту не успеваю привыкнуть к ним, осознать перемены. Слишком много всего. Не углядеть.
Эйфория переполняет. Но и дурное чувство нарастает под рёбрами. Скребёт. Скрежещет. Не позволяет расслабиться и вдохнуть полной грудью.
Амир подходит ко мне, берётся пальцами за подбородок, заставляя запрокинуть голову назад.
— Ты чего? — хмуро спрашивает он. — Бледная вся. Дрожишь. Случилось что? Живо выкладывай. Какого хрена у тебя в башке творится?
— Все нормально, — роняю тихо. — Просто немного волнуюсь.
— О чем? — смотрит на меня так, будто и правда сильно встревожен.
