— Это мой первый раз, — выдыхаю. — Ну бал. Я никогда прежде не посещала подобные мероприятия. Видела только по телевизору или в Интернете. Я плохо представляю, как там себя вести. Точнее примерный этикет знаю, но в целом…
— Я рад, что я у тебя во всем первый, — ухмыляется, заключая меня в объятия, а после подхватывает на руки и относит в центр комнаты, отпускает, усаживает за уже сервированный стол. — Всегда. Везде. Даже на гребаном балу.
— Это не гребаный бал, — замечаю обиженно.
Он ничего не отвечает. Лишь прикусывает мочку моего уха, и от этого жеста по телу пробегают мурашки. Невольно вздрагиваю.
— Кушай давай, — вдруг произносит Амир, при чем в его голосе звучит нежность, которой я совсем не жду.
Понимаю, что и правда проголодалась. Уже одиннадцать часов дня, а я до сих пор не завтракала. Долго в душе плескалась. После в мыслях своих безумных утопала и вот только сейчас вспомнила про еду. Можно перекусить.
Я с жадностью набрасываюсь на доставленные блюда. Не сразу замечаю, что Амир не притрагивается к ним. Наблюдает за мной молча. Пристально смотрит, за каждым движением следит.
Застываю. Облизываюсь и губу закусываю.
— Почему ты ничего не ешь? — спрашиваю.
— Не хочу.
— Так нельзя, — мотаю головой. — Ты должен хорошо питаться. Подкрепиться, восстановить силы. Нельзя голодать…
— Так раны быстрее заживут, — обрывает. — Ни кипишуй.
— Ты не…
— Я в порядке.
Спорить глупо. Особенно учитывая тот факт, что как только я придумываю достаточно разумный аргумент для продолжения дискуссии, Амир вдруг продолжает.
— Я только по тебе голоден, — перегибается через стол, ловит взгляд в горящий капкан своих глаз. — Загнул бы тебя прямо тут и выдрал раком.
И все мои аргументы испаряются.
— Амир, — осуждающе поджимаю губы. — Мы же недавно…
— Я привык много трахаться, — бросает невозмутимо. — А ты вообще мне тормоза сорвала.
— Выходит, я виновата?
— А кто?
Логично. Трудно оспаривать подобное заявление. Никак не пойти против истины, не подкопаться.
— Не бойся, — скалится и откидывается обратно на стул, занимает вальяжную, непринужденную позу. — До бала трахать не стану. А после поглядим.
— А когда мы платье найдём? — начинаю волноваться. — Это много времени займёт. Я не могу так сразу выбрать. Мне надо все посмотреть.
— Расслабься, — отмахивается. — Я уже все выбрал.
— Как? — поражаюсь. — А размер? У меня не вполне стандартная фигура…
— Зачетная жопа и мелкие сиськи, — подводит итог, выбивая дыхание из моих лёгких. — Я в курсе. Все учтено.
— Знаешь, это звучит не слишком…
— Классная у тебя грудь. Аккуратная. В разы круче любых бидонов. Признаю, мне раньше нравились крупные дойки. Промеж них легко болт всадить и долбить. Но твои булки всухую самые громадные сисяндры побьют.
— Очень сомнительный комплимент, — выпаливаю.
— Я мог иначе сказать, — усмехается. — Красивая у тебя грудь. В ладонь просится. И попа такая, что круче во всем мире нет.
— Тогда почему ты сразу так не выразился?
— Люблю тебя в краску вгонять, — припечатывает. — Милаха такая. Пиздец. Я вот гляжу и балдею. Зрелище улетное.
Теперь я краснею ещё гораздо гуще, чем прежде.
Ну почему? Почему он такой невозможный?
— Доставят и платье, и прочее барахло, — обещает Амир. — А сейчас что хочешь делать? Куда пойдём? Посмотреть чего?
— Просто хочу побыть с тобой, — улыбаюсь.
— Потрахаться?
— Нет, ну я о другом, — бросаю, смутившись окончательно. — Можем поговорить или посмотреть фильм вместе. Пообщаться. Узнать друг друга лучше. Хватит с меня музеев и прогулок.
— Мы в Австрии, а ты предлагаешь в номере торчать?
— Если честно, ночь была тяжелой, — заявляю как есть. — Я совсем не против перед балом подремать. Отдохнуть накануне такого важного события.
— Вена, — кивает в сторону окна. — А мы будем спать? Просто спать здесь? Даже не трахаться?
— Ты против?
Смеётся. Порывисто поднимается, подхватывает меня и на кровать относит. На постель укладывает. Как с куклой обращается. Но я не возражаю.
— Валяй, — соглашается Амир. — И правда стоит подремать. Особенно раз ты так на этом настаиваешь.
Вечер будет тяжелым. И долгим. Чувствую.
Черт. Я даже не представляю, как сильно права.
Глава 64
Просыпаюсь от того, что стон продирает горло. Насквозь. Мужские губы на моих губах. Твёрдые. Требовательные. Отбирающие право на выбор. Они подчиняют и порабощают. Свергают в пропасть, в бездну эмоций. Язык проскальзывает внутрь. Жадно. Властно. Изучает, исследует. Выжигает тавро, закрепляет право на собственность. Отзываюсь, откликаюсь в момент. Вспыхиваю и обращаюсь в пепел. За секунду. Поддаюсь вперёд, обвиваю руками широкие плечи, прижимаюсь к мускулистому горячему телу.
— Тормози, — хрипло выдаёт Амир и отстраняется.
При чем не совсем понятно, кому именно он это говорит, мне или себе самому приказывает.
Поцелуй обрывается, и я не могу сдержать всхлип разочарования. Тянусь к мужчине, но он ловко мои запястья перехватывает и отодвигает от себя на безопасное расстояние.
— Такими темпами до бала не дойдём, — замечает с мрачной ухмылкой, по телу моему ладонью скользит.
— Сам дразнишь, — роняю осуждающе. — Зачем будить таким способом?
— А как ещё быть со спящей красавицей?
Резко поднимается с постели. Отходит в сторону и возвращается с двумя огромными бумажными пакетами, ручки которых обвязаны шелковыми лентами. Даже упаковка выглядит как произведение искусства.
Господи. Прижимаю ладонь ко рту, сдерживая рвущихся наружу крик.
— Наряжайся, — говорит Амир, поставив все рядом с кроватью. — Я тоже пойду в порядок себя приведу. Времени мало. Выезд через полчаса.
— Полчаса?! — на матрасе подскакиваю, спрыгиваю на пол, бросаю взгляд нас псы и ужасаюсь. — Почему ты раньше меня не разбудил?
— Жалко было, — пожимает громадными плечами. — Ты так сладко спала.
— Боже, — в буквальном смысле хватаюсь за голову, не представляя с чего начать.
Мужчинам проще. Оделся и порядок. А женщинам и прическа нужна, и макияж. В общем, я собираюсь максимально оперативно, пока дрожь волнения колотит изнутри. Чувствую себя пожарником, который обязан облачиться в полный комплект снаряжения за время горения единственной спички.
