Карина стягивает парик. Укладывает на стол, бережно разглаживая пряди. Потом избавляется от туфель и стирает помаду тыльной стороной ладони, намеренно размазывает по лицу. Очень скоро к парику прибавляется платье. Бюстгальтер. Ажурные чулки телесного цвета. Трусы.
В другой ситуации я могла бы рассмеяться, испытать чувство неловкости, засмущаться. Но здесь и сейчас меня переполняет гнетущий ужас.
Что тут творится? У тетушки моего бывшего раздвоение личности? Расщепление сознания? Как это правильно называется? Или она трансвестит? То есть он. А может, транссексуал? Трансгендер?
Пока что ясно одно: передо мной мужчина. Если судить по выраженным половым признакам. Определенно — мужчина. Причем возбужденный. Очень заведенный.
Захожусь в приступе нервного кашля. Затравленно наблюдаю за тем, как этот странный и страшный человек аккуратно укладывает одежду в стопку.
Чертов псих. Вот он кто. Больной. Чокнутый. Извращенец.
Дергаю веревки сильнее, но только обдираю кожу, счесываю о жесткую бечёвку. Ноги тоже оказываются в безнадежном положении. Узлы держат крепко, не дают вырваться. Надежда на спасение тает с каждой секундой. Мозг бьется в агонии.
Амир найдет меня. Обязательно найдет. Амир…
— Дудаев тебя не найдет, — другой голос, тембр разительно меняется. — Живой — не найдет. Он убьет Илью. Зашибет по неосторожности. Парень хлипкий. Кости легко ломаются. Немощь. Я сам не заметил, как ему руки перемолол. Дудаев сорвется. Он трясется над тобой. Просто смешно. Наседка. Готов поспорить, твой орангутанг вмиг грохнет единственного, кто может указать координаты этого места.
— Илья в следственном изоляторе, — выдаю тихо. — Амир не сумеет причинить ему серьезный вред. Ему не позволят. Там много охраны.
— Это никого не остановит, — хмыкает и разворачивается лицом ко мне, подходит вплотную, заставляя податься назад, вжаться в спинку стула, желая целиком и полностью слиться с мебелью. — Хотя наплевать.
Его пальцы скользят по моим волосам, а торчащий член покачивается настолько близко, что желудок вновь сводит спазм отвращения.
— Мы проведем немало приятных минут, — обещает ледяным тоном. — Я умею открывать сокровенное в каждой женщине.
Память услужливо подбрасывает новостные сводки, статьи о жутком убийстве Варвары, о том, как ее вскрыли, выпотрошили. Меня трясет.
— Зря боишься, — мягкий смешок. — Не трать страх впустую.
— Зачем вы сломали Илье руки? — пробую перевести тему. — Он же ваш племянник. Вам совсем не было его жалко?
— Правда хочешь узнать? — дергает за волосы, заставляя запрокинуть голову назад.
Стараюсь смело встретить его взгляд. Очень сильно стараюсь. Получается паршиво. Если его проклятый орган просто заденет меня, точно грохнусь в обморок. Но сперва вырыгаю прямо на этого урода.
— Д-да, — язык предательски заплетается. — Раз уж вы собрались познавать мой глубокий внутренний мир, было бы неплохо и про вас чуть больше узнать.
— Илья слишком много ныл. Заслужил, — бросает небрежно. — Но в этом ничтожестве нет ни капли моей крови. Иначе мне бы самому стоило вздернуться от стыда.
— Теперь понимаю, — роняю практически беззвучно и, очертя голову бросаюсь в омут безумной импровизации. — Знаете, мне часто хотелось причинить ему боль. Наверное, есть такая категория людей. Они сами нарываются. Провоцируют. Как это говорят? «Виктимное поведение». Потенциальные жертвы. Вот Илья именно такой тип. Я по этой причине и не поверила в его склонности. В то, что писали в газетах о насилии, домогательствах. Он никак не агрессор. Кишка тонка. Вот допустим я тоже против насилия, но выслушивая от него очередную порцию претензий, тянуло окунуть этого парня в настоящие страдания. Дать все ощутить наглядно. Можно рассказать вам про один такой случай?
Мужчина молчит, смотрит на меня немигающим взглядом настолько долго, что боль от такого неразрывного контакта начинает резать глаза. После этот жуткий человек моргает, и я принимаю данный ответ за «да».
— Помните, у Ильи был сильный ожог на руке? Крупная отметина. Широкая полоса. Он всем говорил, будто виной новая печка, но это не совсем так, — улыбка растягивает мои губы, нервическая и ломанная. — Я его обожгла. Плойкой. Он просто достал. И тогда я прижала раскаленную плойку. Не думала и не осознавала. Сделала. Я не могла иначе поступить. Я жаждала этого. Жаждала его боли.
Лгать психопату не самая лучшая идея, однако другой не подворачивается. Нужно тянуть время. Как тогда. В проклятом замке. Нужно дождаться помощи. Надеяться. Верить. Но просто молчать и обтекать, выслушивая его бредни, точно не стоит.
Хочешь расположить кого-то? Найди общие точки соприкосновения. Если совсем ничего не находится, приходится выдумывать.
— Жаль, я не смогла использовать на нем один из экспонатов коллекции моего отца. Очень хотелось. Прямо подмывало. Я и встречалась с Ильей лишь потому что другие не вызывали чувств, а он пробуждал ненависть. Аморфный. Апатичный. Червяк.
— А Дудаев тебе как? — ровный вопрос отправляет морозную волну под кожу.
— Никак, — кривлю губы, очень стараюсь ничем не выдать эмоции. — Тупица. Если бы не та ситуация с долгом, я бы под него не легла. Вы же знаете про долг? Раз про Вену вы в курсе, то и такая мелочь мимо не прошла.
— Разумеется, знаю, — в его холодных голубых глазах вспыхивают слабые искры. — Я же это все для тебя устроил. По просьбе Ильи.
— Вы? — удивление изображать не приходится. — Как?
— Пацан рыдал, — усмехается, вплетая пальцы в мои волосы, поглаживая макушку. — Он мечтал отомстить. Ты же бросила его. Оставила беднягу в одиночестве. Потом дурень нашел твою анкету на сайте знакомств и поплыл окончательно. Пришлось выручить. Дорогу показать.
— Но Андрей…
— Только на свидание приехал. Он и пары слов связать не способен. С тобой общался Илья, приманивал, а тот дегенерат выполнил роль посыльного. Повесил свои долги на тебя. Бандиты обычно не разбираются. Пускают телку на круг и дело с концом. Но вижу, ты умеешь забалтывать. Дудаева на раз проняла, а он баб как гондоны менял. Никогда не прикипал.
— Такой сложный план? — истерично посмеиваюсь. — Просто ради Ильи? Ради его ущемленной гордости? Переписка. Андрей. Бандиты. Дудаев. Так много пунктов.
— Мало, — отрезает. — Мало пунктов. И да, черт дери, мне стало скучно. Развлечений было ничтожное количество. Студентки, которых племянничек приводил. Разовые акции, следы которых еще никто не обнаружил и вряд ли обнаружит. Тут я совместил приятное с полезным. Помог ущербному пацану поквитаться и помог себе самому. Андрюша должен передать Дудаеву послание. Очень особенно послание.
— Что за послание? — в горле царит пустынная сухость.
— Шайтан опять получит свое сегодня, — чеканит точно озвучивает проклятье. — Шайтан всегда получает свое.
